– Значит так, – неторопливо поднявшись со стула, Вельд подошёл к нему. В отличие от Люциана, он был с этой каланчой почти одного роста, так что снизу вверх смотреть не приходилось. – Держи себя в руках, стажёр. Пока что это всё, чем ты можешь помочь своему родственничку. Будешь упорствовать – мы с господином наместником припомним, что трудимся не ради блага какого-то мальчишки, но во имя работы нашего механизма… деталями которому служат наши грешные души, да-да. Да и вообще, не привлекай к себе внимания, милейший. У тебя белый билет, между прочим.
Вельд отошёл от него в сторону иллюзорного окна.
– Плевал я на ваш белый билет! Кто кроме меня сможет остановить Ники, если он снова попытается наложить на себя руки? – поинтересовался Нейл с бессильной злостью. Вельд окинул его долгим, высокомерным взглядом.
– К слову о моей внезапной любви к этим штукам, – сердитый кивок на окно. – Я слежу за ним едва ли не круглые сутки, свалив на Лукрецию большую часть работы. А сейчас сезон, между прочим! Осенний поток самоубийств, всё такое… Кстати, зачем я тебя звал, – он привычным движением сменил иллюзию в раме на сквозное стекло, – не знаешь случаем, кто это?
В стекле отразились двое парней, или, правильнее было сказать, молодых мужчин. На вид они выглядели несколько старше Нейла, которому на момент смерти было двадцать один. Нейл, к слову сказать, заулыбался при виде них и просто выдал:
– А… это Славик и Андрюха!
– Исчерпывающе, – покачав головой, Вельд кивком указал на темноволосого. – Вот этот – как его зовут?
– Андрей. Андрей Кац. А что?
– Кац, значит… – начальник исполнительного отдела недобро прищурился. – Оно и видно, что Кац. Рожа-то жидовская.
– Вы что, нацистом были? – не без ехидства осведомился Нейл.
– Нацизм, знаешь ли, младше меня лет на триста с лишним, – бесстрастно отозвался Вельд. – В мои времена и в моём языке, вообще-то, это было нейтральным обозначением всех иудеев.
– Но всё-таки…
– Без «всё-таки», стажёр, – отрезал Вельд решительно. – Не лезь сюда; всё гораздо серьёзнее, чем ты можешь себе представить. Максимум, что я могу сделать, – поговорить с господином наместником, чтобы ты приступил к работе… Не по доброте душевной, но лишь по причине нехватки рабочих сил. Но сам понимаешь, что он будет следить за…
– Господин Вальдемар! – наспех стукнув ладонью о дверь пару раз, в его кабинет ворвался Нестор, секретарь Лукреции. – Прошу прощения…
– Прощение просят в другой канцелярии, – иронично заметил Вельд. – Ну, чего тебе?
– Проблемы в отделе кадров, – выпалил Нестор, подобострастно вылупив на него большие бесцветные глаза поверх очков с толстенными стёклами. На очки эти Вельд не мог смотреть без раздражения – Лукреция приволокла их из могилы этого прилизанного, смазливого паренька, что было известно всем и каждому.
«Как при жизни была дурой, так ею и осталась…»
– Что на этот раз?
– Ваши жнецы приволокли гниль.
Он понял, что уточнять личные номера жнецов не имеет смысла: Брин, младший жнец 9036, Бранд, младший жнец 9037. Сухо кивнув Нестору, он быстрым шагом направился прочь из кабинета, по пути чуть не прищемив дверью развевающиеся фалды сюртука и выругавшись про себя.
«Здесь сплетни разносятся быстрее, чем при дворе Мануэла I в былые времена», – сердито подумал Вельд, сворачивая в боковой коридорчик и двигаясь по направлению к холлу. Призывая трубку, он шевельнул пальцами левой руки. Спустя пять сотен лет его тело по-прежнему полагало, что правую руку нужно держать свободной. Для оружия.
– Доколе, молодые люди?! Доколе прикажете терпеть ваши выходки?! – услышал он дотошное брюзжание Кристена, ещё не дойдя до кабинета Лукреции.
«Здравствуйте, канцелярит, вопли и нотации», – кадровика Вельд, признаться, на дух не переносил. Впрочем, не только он: над Кристеном за спиной даже стажёры насмехались.
– Да мы вас старше на добрых пару столетий, – протянул нагловатый, елейный тенорок. По этой елейности Вельд безошибочно опознал Брина: Бранд, хоть и был обладателем идентичного голоса и наглости, интонации имел более жёсткие и менее развязные.
– Следите за своим поведением! Младший жнец 9036, вы понимаете, что своим поведением подрываете не только мой авторитет, но и авторитет непосредственного начальства, которое навряд ли будет обрадовано подобному повороту событий?
– Эээ?