Вдруг мелькнула яркая, ослепительно-белая вспышка. Орда серых тварей исчезла в один миг, и Бесс, ничего не понимая, оказался совершенно один. В абсолютной темноте.
Через мгновение он разлепил тяжелые веки и приоткрыл глаза.
Его взору открылась безграничная гладь предрассветного неба, темного на западе и ярко озаренного с востока. Он лежал навзничь на голой земле. Слух уловил чей-то голос.
— … и еще!
За выплывшим из немоты возгласом последовал звонкий удар открытой ладонью по щеке. Бесс ощутил, как от пощечин горит всё его лицо. Дальше сами собой заработали инстинкты: воин перехватил ударившую его руку, рывком опрокинул неизвестного и прижал лицом к земле, сев верхом. Незнакомец только крякнул, так и не успев ничего предпринять.
— Боги, ты жив! — прогремел над головой у Бесса знакомый голос. Определенно, это был голос Брута, хотя тон для него непривычный — слишком обеспокоенный.
— Ага, жив и полон сил, — закряхтел прижатый к земле человек. Еще один знакомый голос: Неарх — критянин, мореход с "Танатоса". Все свои.
— Да отпусти ты Неарха, пока не сломал ему чего, — бритон положил руку Бессу на плечо. — Это он тебя старался в чувство привести. И, видит египетский Гор, постарался на славу. Ты как?
— Отвратно, — тряхнув головой, признался фракиец, отпуская Неарха и поднимаясь с земли. — Перед глазами до сих пор всё плывет, а голова не соображает. Подсыпали мне в вино какой-то дряни…
Бесс замолчал и осмотрелся. На лице пиратского триерарха вновь возникло беспокойство.
— Где Венари?
Брут тяжело вздохнул.
— Бесс, мы прочесали всю округу, — пробормотал он скороговоркой, с трудом выдерживая испытующий взгляд фракийца. — Ее нигде нет.
Бесс плотно сжал кулаки. Исходящее от него напряжение, казалось, можно было резать ножом.
— Однако, пока мы тебя искали, у нас случилась стычка с отрядом легионеров, — добавил к своим словам бритон. — Мы истратили на них весь пирос, что был при нас, потеряли одиннадцать человек, среди них — Арторикса и Магона… им и еще девяти молодцам не ступить больше на палубу "Танатоса"… Однако мы отбились… В общем, один из римлян попался в плен живым. Мы пока что не решили его судьбу… Так вот, он говорит, что, возможно, видел ту, кого мы ищем… Можешь допросить его… хоть я и не уверен, что тебе понравится его рассказ.
— Я хочу поговорить с ним, — отрешенно глядя в никуда, проговорил фракиец. — Приведите его сюда.
— Пленника ко мне! — прогорланил Брут, и через несколько мгновений к ним подвели валящегося с ног римлянина в красной тунике легиона.
Пленник был ранен в бедро, и наскоро наложенная повязка на ноге уже пропиталась кровью. Всю его левую руку покрывали взбухшие волдыри ожога: видимо, он до последнего держал загоревшийся от пироса щит. Теперь безоружный, легионер затравленно смотрел на пиратского триерарха, о котором, похоже, был наслышан ранее от своих сослуживцев, и явно не радовался тому, что попал живым в лапы жестокого врага.
— Он твой, — сказал бритон фракийцу — и вместе с остальными пиратами отошел подальше в заросли.
Бесс молча смотрел на пленника. Смотрел, казалось, сквозь него, думая о чем-то своем. Он безмолвствовал всего одно недолгое мгновение, но для пленного римлянина оно тянулось целую вечность: одни лишь боги ведали, что скрывалось за взглядом этих безумных стальных глаз.
— Твое имя, пленник? — наконец заговорил пиратский вожак.