Я переворачиваю телефон на кухонной стойке.
Я знаю, что это ребячество, но проще притвориться, что я этого не видела, и, кроме того, я все равно не обязана перед ним отчитываться. Заканчивая собирать вещи, я напоминаю себе, что сегодня вечером повсюду будут женщины — много женщин. Более чем достаточно, чтобы привлечь его внимание. Убедившись, что все чисто и готово к моему отъезду, я убеждаю себя, что Вульф зациклился на мне только потому, что я не стала обхаживать его с утра. И, возможно, большой, всемогущий президент не привык к такому.
Как бы я ни старалась не думать о нем, слова, сказанные им сегодня утром, глубоким баритоном прокручиваются в моей голове, — он сказал, чтобы я обязательно ответила на его звонок.
Неважно. Думаю, мне уже надоело делать все, что мне говорят.
Он это переживет.
Глава 16
Габриэль
Это своего рода адреналин, прилив сил, когда ты что-то планируешь и идеально выполняешь, умудряясь сохранить в безопасности всех своих людей.
Робби прорезает ограждение убежища «Адептов Греха». Нам сообщили, что один из охранников Гатора только что прибыл в номер его постоянного эскорта в мотеле. Гатор никогда не бывает один, сейчас лучший момент.
Он прячется, как чертова сука.
Мне нужно сосредоточиться. Я должен думать только об одном — войти, схватить Гатора и свалить к чертовой матери, но это не так. Я, черт возьми, отвлекаюсь на женщину, которая все утро не отвечает на мои сообщения, хотя я специально попросил ее так не делать, и это меня бесит.
— Как дела? — Робби спрашивает Кая по рации. Кай находится в нашем служебном фургоне на Третьей Кантри-роуд — единственной дороге, которая ведет к этому полуразрушенному куску дерьма.
— Чисто, — отвечает Кай. — Мое фейковое видео все еще крутится в их системе безопасности, так что поторопитесь.
Робби, Акс и я протискиваемся через дыру в заборе, который граничит с лесом за домом, и ждем. Мы изучали это место почти две недели, у нас есть план участка, и мы знаем всех, кто приходит и уходит. Мы готовы и не уйдем отсюда без человека, который украл невинность младшей сестры Мейсона. Главное правило, по которому мы живем? Женщины и дети — под запретом. Нарушишь его — умрешь, кем бы ты ни был.
Я прислушиваюсь к звукам, к движению, к чему угодно, но ничего не слышу. Только насекомые и лес. Утренний дождь закончился уже несколько часов назад, но трава под нашими ботинками все еще влажная.
— Иди, — говорю я Аксу, указывая в направлении дома, который находится в ста с лишним ярдах от нас. Мы выступаем, уверенно продвигаясь между деревьями, и останавливаемся у задней стены дома. Мой пистолет ощущается как привычная и комфортная тяжесть в руках, пока мы пробираемся через просеку между лесом и задней стеной этой дыры, которую они называют домом. Как только мы достигаем угла дома, в воздухе раздаются выстрелы. Мы ожидали этого.
Я оглядываюсь на Робби, чтобы убедиться, что он в порядке. Он прячется за бочкой, а мы с Аксом — за перилами веранды. Она загромождена мебелью и старыми шинами, что помогает нам укрыться. Мы оцениваем, откуда летят пули и сколько стрелков. Когда находишься в боевой обстановке, время идет странно медленно.
Это способ организма бороться за выживание. Тренировки дают о себе знать, и ты начинаешь действовать на автопилоте и инстинктах. Ты начинаешь замечать все вокруг — как шевелятся деревья, как скрипят половицы, как шумит ветер. Все.