— Мне трудно здесь находиться. Не люблю больницы. Я бы сказала, они меня пугают.
— Меня тоже. Каждую ночь я слышу крики пациентов, которых мучают электрошоком и лоботомией.
— Почему ты такая невыносимая, Клэр?
— К тебе тот же вопрос.
— Можно, я уйду? Не потому, что мне не нравится говорить с тобой. Просто я очень не люблю больницы.
— А кто-нибудь ещё меня навестит?
— Мира, наверное. А Герман тебе привет передавал.
— Это так благородно с его стороны. Я, правда, не знаю, что и сказать.
— Пока, Клэр. Может, приду ещё. Когда — не знаю.
Она встала, мы обнялись, и она ушла. Я не держала на неё зла. Риша не плохая. Она просто очень слабая. Даже самый легкий ветерок может её сломать. В этом мы с ней похожи.
Я вернулась в свою палату с испорченным настроением.
— Да ладно, чего киснешь? — спросила Зои, — Сейчас весна, март-месяц. Даже его середина. Веселись!
— Ура? — вяло откликнулась я.
— А ну пошли! Сейчас зажигать будем.
Мы подбежали к музыкальному проигрывателю. Она включила какую-то жуткую песню в стиле диско и принялась так лихо отплясывать, что сам Элвис Пресли попросился бы к ней в ученики. На ней была белая юбка-солнце в черный горошек и блуза, так что смотрелась она весьма выигрышно, и действительно была похожа на танцовщицу из 20-го века. А я в шляпе и длинной юбке так же смотрелась?
Впрочем, меня это мало волновало. Я присоединилась к Зои и мы принялись танцевать в паре, виляя бедрами и постукивая каблучками в такт песне.
Нас не замечали. Остальные сидели на пушистом ковре, играли, рисовали за столиками, разговаривали, бегали, заплетали друг другу волосы, плели фенечки и браслеты дружбы. Смуглая девочка шила мягкие игрушки. Группа мальчишек катала паровозики. Девочки листали журналы 80-х. Компания подростков болтала с врачами, явно о чём-то споря. Они размахивали руками, как ветряные мельницы.
Песня закончилась. Заиграла другая, где пелось про ведьм.
— Че поделываем, девчонки? — к нам подошел какой-то чернокожий парень, закутавшийся в плед.
— Шабаш устраиваем, — сказала я.
— А где костер? Почему вы не раздетые и не вымазанные в крови? — с интересом спросил тот.
— Что за стереотипы? — возмутилась Зои, — Если мы ведьмы, это не значит, что мы убиваем младенцев и пьем кровь нецелованных дев. Мы вполне можем обойтись нецелованными юношами.
— Ты давай, не мешай нам, а то мы найдем тебе применение, — добавила я, — Даже если ты целованный.
Раздался звонок, объявляющий об обеде.
— Мне тут напели, что у нас будет рагу, — сказал парень, — Будете есть?
— Фе, — сказала я.
— Достать вам пирожки? — осклабился парень, обнажив металлический зуб, — С капустой, мясом или картошкой.
— Давай с картошкой, — сказала Зои.
— А эклеров нет? — спросила я.
— Ишь чего захотела, — заржал парень, — Только пирожки могу достать.
— У мисс Алингтон есть пирожки, — фыркнула Зои, — Она мне их проносит.
— А у меня они лучше, — заверил парень, — Если хорошо попросите, могу и пироженные достать.
— Не люблю их, — скривилась я.
— А я обожаю! — возразила Зои, — Дай! Дай-дай-дай-дай-дай-дай-дай!
Она запрыгала на месте, хлопая в ладоши.
— Ну хорошо, — вяло отмахнулся парень, — Пронесу. А вы за это притворитесь моими подружками.
— Это ещё зачем? — охренела Зои, — Решил попонтоваться перед друзьями, что дружишь с психами? Да ты гений.
— Да я выбраться хочу, — сказал парень, — Если мистер Эррони увидит, что я больше не асоциальный элемент и научился заводить друзей, то он меня выпишет. Я тут уже больше месяца гнию.
— Мы тоже, — хором фыркнули мы с Зои.
— Вы — это одно, а я — это совсем другое, — откликнулся парень и заковылял прочь.