Я очень скучаю по тебе. И не вижу даже во сне. Ты действительно ушел.
Я не плакала, когда позвонили с новостью и том, что он в реанимации. Я не плакала в реанимационном отделении и на похоронах. Я не плакала и здесь. Но сейчас я с удивлением обнаружила, что по моим щекам скатываются соленые следы. Нос заполнился соплями. Тихий плач перешел в рыдания. И вот, я ревела без остановки. До состояния икоты. Настроение варьировалась от желания бить посуду и сдирать обои до бессилия и нежелания подниматься с кровати. Я действительно осознала, до меня действительно дошло: Марк умер.
МАРК УМЕР!!!
И больше я его не увижу. Никогда не увижу. Не потрогаю его мягкие волосы. Не почувствую запах сигарет «Винстон», смешанный с духами. Больше не буду на него орать, когда он в очередной раз напьется. Больше не буду торопить его, когда он изучает инструкцию или проверяет, все ли он взял перед поездкой (а проверяет он всегда долго, поскольку берет много). Больше не прокачусь с ним на машине, подставив тело порывам ветра. Не буду скандалить с мамой, которая называет его пропащим. Не буду жрать с ним в кафе бурито. Не будет он мне помогать с учебой. И больше я не буду отмазываться от его признаний в любви. Больше никакого обмана. Мы вывернуты наизнанку. Мы все.
МАРК УМЕР. ЕГО ТЕЛО В ЗЕМЛЕ. ОН НАВСЕГДА ПОКИНУЛ НАС.
Удивительно и поразительно, как быстро все происходит. Казалось, минуту назад мы сидели на крыше, он спрашивал у меня, люблю ли я его. И вот, его машина летит в пропасть, а я в психушке.
МАРК УМЕР!!! УМЕР!!!! УМЕР!!!! ЕГО! БОЛЬШЕ! НЕТ!
Ему пришлось умереть, чтобы до меня дошло, что я люблю его.
Я люблю его. Я ЛЮБЛЮ ЕГО!!!
Ты мне нужен, Марк. Пожалуйста, вернись. Поговори со мной. Одно слово. Один слог. Одна буква. Хотя бы звук твоего голоса. Я очень скучаю по тебе. Слышишь ли ты меня? Ну конечно, ты не слышишь. Ты слишком далеко. И всё же… Вернись. Прошу. Умоляю. Я хочу тебя увидеть, услышать, почувствовать. Почему ты ушел?
Я реву в подушку, стараюсь быть как можно тише. Воспоминания сменяют друг друга с огромной скоростью. Вот он глядит мне в глаза и говорит дать ей сдачи. Вот мы двое стоим на школьном крыльце. Он потягивает коктейль, я смотрю на него и не решаюсь заговорить. А он даже не смотрит в мою сторону. Вот я хочу пригласить его на танец на школьном балу, но меня опережает капитан черлидерш. Вот мы стоим в заброшенном доме, он пишет что-то на стене. Вот мы едем на машине. Вот он целует меня едва ощутимо.
Много, много воспоминаний. А продолжения не будет. Больше так никогда не будет, потому что он умер. А умер он из-за моей глупости. Я идиотка.
Я заперлась в ванной и включила воду, будучи не в силах находиться рядом с соседками. Я достала нож и полоснула по руке. Этот порез был длинным и глубоким. Самым длинным и глубоким. Ванну залила кровь. Она забрызгала плитку. Везде, везде кровь. И как я это убирать буду?
Умирать? Хочу ли я? Хочу ли присоединиться к нему?
Впервые за 17 лет я по-настоящему живая. Настолько живая, что хочется умереть.
Стоп, что?! Я не хочу. Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!!!
— Где мисс Алькона?
— В сортире. Я сейчас её позову.
К двери подошла Зои и постучалась.
— Эй, ты че там делаешь?
— Сру.
— Целый час?!
— Запоры.
Зои отошла.
— Ладно, давайте сюда таблетки, я передам их ей. Нифига себе, а че так много?! Антидепрессанты, антитревожные, антипсихотики… О, и антисептики.
— Не очень-то прилично рассматривать чужие лекарства, — послышался осуждающий голос Клариссы.
— Ой, да ладно, у нас коммуна друзей, — Зои снова подошла к двери, — Эй, новенькая, от нас ничего не скроешь! А ну открывай.
— Нет.
Зои всё равно открыла дверь, потому что если изловчиться, её можно открыть снаружи. Вошла в ванную и обомлела.
— Это что такое?! — заорала она не своим голосом.
— Кровь.
— Ты хочешь умереть?!
— Нет.
— А зачем тогда порезалась?!