— Знаешь, я жалею, что тогда не убил тебя, — процедил он.
Потом развернулся и ушел.
— И в чем я провинилась перед тобой? — тихо спросила я, — Я не желала тебе зла. И сейчас не желаю. Даже не буду никому не буду рассказывать, по чьей вине я здесь. Я не знаю, чем заслужила такую ненависть.
— Ты предала меня, — холодно сказал он, — Так же, как это сделали мои родители. Поэтому это случилось. Я был очень зол на тебя.
— И что? Разве из-за этого стоит калечить человека?
— Ты покалечила меня морально, я физически. Мы квиты, детка.
И теперь он действительно ушел. Его сопровождал запах ментола и лаванды. А я села на пол и не нашла в себе силы даже заплакать.
Я никому не стала рассказывать об этом инциденте. Опять. Но попросила врачей больше не впускать его ко мне. Кажется, он и не приходил больше. По крайней мере я о нём больше ничего не слышала. Зато Сьюзи стала часто приходить. А потом — моя одногруппница, Кейт.
— Емаё, Дори, что они с тобой сделали? — всплеснула она руками, — Бедненькая, сколько всего навалилось на тебя… Мы найдем водилу, что тебя сбил, обещаю. Кстати, ты помирилась с Эдом? Он конченый мудила, если не извинился перед тобой.
— Что вообще случилось тогда? Ты знаешь что-нибудь об этом?
— Да. Вы на моих глазах поссорились. Он толкнул тебя, ты по инерции попятилась на проезжую часть. И тут машина вылетает из-за поворота и сбивает тебя. Не успела я что-либо предпринять, как она уже умчалась.
Она чуть ли не плакала, вспоминая об этом.
— Извини меня, Кейт. Тебе тяжело думать об этом. Но я задам тебе ещё один, последний вопрос. Из-за чего мы поссорились?
— Да из-за ерунды какой-то. Которая переросла в не ерунду. Он что-то сделал, а тебе это не понравилось и ты захотела сделать перерыв в отношениях. Типо, испугалась. Ему это не понравилось, а потом ты назвала его опасным и пугающим, и понеслась…
— Что он сделал?
— Не знаю. Что-то про срыв был. Ты говорила, что тебе не нужен нездоровый человек и что ему место в кабинете у психолога.
— Да… Жестоко.
— Практически у всех нас есть поступки, которыми мы не гордимся. Это нормально. Уж он-то должен понимать. При его прошлом.
— Каком прошлом?
— Бекки знаешь? Она в этой больнице, вроде как. Вот она тебе расскажет, что он натворил.
Онкологическое отделение. Тридцатая палата. Конец коридора. Одиночная, платная. Тесная комната и большое окно, множество сувениров, гирлянд и прочих безделушек, которыми заставленно помещение. А у кровати — капельница, куча таблеток и одноразовых неиспользованных шприцов. Сама Бекки была с пёстром платочке и с ингалятором для подачи кислорода.
— Бекки, мы можем поговорить?
Она едва заметно кивнула.
— Если воспоминания слишком болезненны для тебя, то скажи. Короче… Ты знала Эдварда?
Она села в постели и наконец посмотрела на меня.
— О да. Ещё как знала. Я была его девушкой.
— Почему вы расстались?
— Он бросил меня, как только узнал, что у меня рак.
— О… Мне очень жаль. Он ужасный человек, раз так поступил с тобой. Я знала, что с ним что-то не так.
— Не стоит. Я уже не держу на него зла. Хорошо, что так всё обернулось, потому что в моей жизни освободилось место для другого человека.
— Да?
— У него тоже рак. Правда, третья стадия. Оба лысые и прекрасные, — она усмехнулась, — Не стоит меня жалеть. Я не боюсь умирать.
— Значит, ты очень сильная.
— А с тобой что случилось?
— Мы поссорились и он толкнул меня. А в это время проезжала машина и я попала под неё.
— Он не видел её?
— Не знаю. Наверное, это получилось случайно.
— Эд не злой человек. Просто трусливый и запутавшийся в себе.
— А даже если и злой? Как быть, если он злой? Пытаться оправдать его и дальше?