От этого я ущипнула себя за руку, стараясь проснутся и прийти в себя. Но этого не произошло: я по-прежнему видела перед собой Регину Никитину.
Как такое вообще возможно? Знаете, я больше верила в то, что после смерти моя душа попадет в Ад или в Рай, но я уж точно подумать не могла, что в чужое тело.
Я сделала шаг назад, сев на кровать. Вот я протянула руку к телефону, чтобы узнать сегодняшнюю дату и время. Увиденное ввело меня еще в больший ужас. Я нервно захихикала, словно сумасшедшая. Оказывается, я не только попала в чужое тело, но и переместилась назад во времени на два года. На два года… В девятый класс…
Я повернула голову и увидела, что на стеклянном небольшом столике лежал тот самый дневник Регины Никитиной. Я еще несколько мгновений смотрела на него, словно завороженная. Внутри у меня все болезненно сжалось — мне еще никогда не было так страшно.
Я протянула руку к той самой толстой потрепанной тетрадке, взяв ее в руки. Я прекрасно помнила, как остальные ученики швыряли ее из рук в руки, громко хохоча, а Регина пыталась отобрать ее, бормоча себе под нос что-то неразборчивое. Я же тогда стояла в стороне, спиной прислонившись к белой стене и наблюдая за происходящим. А когда ко мне подошла Алиса Орлова, то мы начали бурно обсуждать эту ситуацию и громко хохотать. Регина свой дневник забрать же не смогла, и ей оставалось только одно: выбежать из класса. Я знала, что всю перемену она проплакала в туалете. И никто, совершенно никто не пришел к ней для того, чтобы успокоить и сказать, что все будет хорошо. Она была совсем одна. Ведь люди часто не понимают, какую сильную боль они причиняют.
Несколько мгновений я тупо смотрела на эту тетрадку, в голове моей вертелось одно: как такое возможно и что мне делать дальше?
И я невольно заплакала. Слезинки медленно стекали по моим щекам, что были густо усеяны веснушками. Они капали на эту толстую тетрадку. Впрочем, смысла в этом не было. Мои слезы ничего не изменят, все останется прежним…
Вот в дверь постучали, и я невольно вздрогнула:
— Регина, пора в школу! — послышался чей-то голос, который, по всей видимости, принадлежал бабушке девушки. Я же тяжело вздохнула, поспешно вытирая слезы:
— Я, кажется, заболела, — пожаловалась я. После этих слов дверь со скрипом открылась и на пороге показалась бабушка. На вид ей было около шестидесяти лет. У нее были седые волосы, светло-голубые глаза. Она была очень худой и бледной, на ней был одет какой-то старый потрепанный халат с каким-то замысловатым узором.
А ведь теперь-то мне придется жить с этой женщиной, хотя я совсем ничего о ней не знаю. Да чего уж там — я даже имени ее не знаю.
Но самое сложное заключалось в том, что я должна вести себя точно также, как и Регина. Только… Это будет чертовски сложно, потому что я, Кристина Березова, никогда не была похожа на эту тихую девушку.
Я любила свою жизнь, любила своих подруг. Любила шумные вечеринки, любила совершать безумные поступки. Любила прогуливать уроки и хамить учителям.
Я просто хочу быть собой…
— Что случилось? — тихо проговорила бабушка, присаживаясь рядом со мной на кровать. Вот она бросила мимолетный взгляд на мой дневник.
— Голова кружится и тошнит, — не смотря на нее, проговорила я, — Можно мне остаться дома сегодня?
Пожилая женщина в ответ лишь задумчиво хмыкнула, еще несколько мгновений смотря на меня. А после та приобняла внучку за плечи, проговорив:
— Хорошо. Отдыхай, моя дорогая, — после этих слов бабушка поднялась со своего места.
— Спасибо, — еле слышно отозвалась я, проводив ее внимательным взглядом.
Смотря на эту пожилую женщину, я невольно вспоминаю свою бабушку, которая умерла два года назад. Впрочем, сейчас она должна была быть жива… Вот я бросила быстрый взгляд на календарь, понимая, что моя бабушка умрет ровно через две недели…
А ведь я ее никогда не ценила и не успела попрощаться с ней, сказав, что сильно люблю ее. Не успела, потому что думала, что она будет жить вечно. Но… Как оказалось, это мое самое большое заблуждение.