А мне страшно почти не было. Я села в поезд вместе с Гарри, Роном, Гермионой, Джорджем, Лавандой и Драко. Тут же уснула, положив голову на колени Гермионы. Проснулась на коленях Поттера. Мило.
Гарри на Рождество оставался в Норе, печально вещал о том, что Джиневра решила на этих каникулах обосноваться там же. Тут же предложила по возможности приходить ко мне, парень с радостью согласился. Гермиона смеялась, Гарри краснел, а я зарисовывала пейзажи, открывающиеся мне из окна.
***
Папа встретил меня… нормально. Подставы, так сказать, не заметил, принял за настоящую Луну, а если и о чём-то догадался — не сказал. Кто знает, может мы с ней и не так уж различаемся, как я думала изначально.
Дом был чем-то похож на ладью… непередаваемо. Нет, серьёзно, подобного я бы не придумала ни в жизни. Комната девочки встретила меня выбеленными стенами, потолком и чистыми полами. Двуспальная кровать с кованной спинкой, белое постельное бельё, камин, большой платяной шкаф и шкаф с книгами, большое окно с широким подоконником… и ничего больше. Ксенофилиус с сожалением обронил, что я летом избавилась от всех своих вещей.
Меня словно током пробило. Слишком много совпадений. Аккуратно упакованные вещи, идеально записанные за год конспекты, карта Хогвартса. Чистая, практически новая одежда, деньги в чемодане. Пустые полки, никаких безделушек, выбеленные стены. Она готовилась к смерти.
— Она знала, что кто-то придёт на её место, — тихо прошептала я, оседая на пол и облокачиваясь спиной на закрытую дверь.
Возможно, девушка провела какой-то ритуал и выпила яд… Возможно, она была больна. Я облазила каждый сантиметр комнаты, но так и не нашла ни одной личной вещи. Даже кровать при детальном осмотре подтвердила мои опасения: бельё было новым, ни разу не стираным.
Это было странно. Странно, больно, страшно, но непередаваемо. Она спасла меня, да и утащила за собой душу Мари. И я была благодарна. Благодарна за второй шанс, который наверняка давался не каждому.
Спасибо.
***
Я до самого вечера гуляла с папой по маггловскому и магическому Лондону. На вырученные от продажи эскизов деньги я покупала подарки друзьям, пряжу, ткани, нитки, открытки, интересные книги, купила и несколько гирлянд в волшебной лавке. Мне обещали, что они подпитываются от самого дома, так что работать могут всё время пока в доме кто-то живёт. Купила я и краски, палитру, Ксено сказал, что дома, на чердаке, остался мольберт моей бабушки и какие-то особенные кисти дедушки. Так я узнала, что мама — Пандора Гамп — была из семьи магических портретистов. Здорово, теперь не будут возникать вопросы о происхождении навыков рисования.
Дома мы украшали комнаты, лепили на улице снеговиков, а вечером вместе готовили и пекли печенье. И это было так по-домашнему уютно и здорово, что порой я аккуратно щипала себя за запястье — проверяла, не спала ли я.
Спать я ложилась уставшая, но счастливая, мысленно отмечая планы на завтрашний день. Спать в комнате было неуютно, слишком она была пустой. Но я прекрасно понимала, что если бы она несла на себе отпечатки Луны — я бы не легла там вообще. Не смогла бы.
Проснулась я рано. Намного раньше, чем в Хогвартсе, но чувствовала себя совершенно счастливой, отдохнувшей. Быстро умылась, перекусила вчерашними сладостями и начала расписывать стены. Я рисовала деревья, цветы, маленьких фей. И тут будто перемкнуло. Под кистью плавно появлялась девушка с длинными золотистыми волосами, которая, смеясь, обнимала рыжего парня. Холодный блондин, укутывающий шатенку в слизеринский шарф. Два рыжих парня на мётлах… и брюнет, зеленоглазый брюнет, схвативший снитч.
***
— Ух ты… Не знал, что ты так красиво… Ну, ты поняла.
Гарри, растерянно оглядывающийся, снимал со своей шеи объёмный Гриффиндорский шарф. Он стоял на пороге теперь уже моей комнаты, целиком и полностью моей. На окне теперь висели сиреневые шторы на медных кольцах; стены, когда-то белые, были ненавязчиво украшены рисунками, фотографиями, плакатами; на полу лежал большой мягкий ковёр; книжный шкаф был забит книгами, на его стенках виднелись витражи. Кованная спинка кровати была увита гирляндой; такая же гирлянда висела на окне. На каминной полке разместились фотографии в красивых рамках, в кресле-качалке лежал недовязанный плед. С люстры, от которой вечерами исходил мягкий белый свет, свисали журавли из бумаги. Да, теперь это была моя комната.
Поттер не выдержал в Норе и двух дней. Вот, собственно, в канун Рождества это чудо пришло к нам. Отец был предупреждён, а значит, вооружён, так что не особенно гостю удивился. Мальчик должен был встречать с нами Рождество, так что вчера я мыла и убирала гостевую комнату. Отец домовиков не признавал, считая, что это нечестно -эксплуатировать кого-то. Так что ручками, Луна, ручками… В общем, Поттер благополучно перебрался туда, к вящему неудовольствию Джинни. И теперь он стоял на пороге моей комнаты и озирался так, будто находился в другом мире. Парень неловко развязал таки шарф и присел на край постели; снова огляделся.
— А мне точно можно тут находиться? — с опаской уточнил он.
— Ну естественно, — я тихо рассмеялась и захлопнула скетчбук. — Ладно, чем хочешь заняться? Можем поболтать, порисовать, поговорить о квиддиче, — я лукаво улыбнулась.
Парень взвыл и спрятал лицо в ладонях.