***
— Тебе ещё не надоело?
Рождество наступало на пятки. Снег валил уже третьи сутки подряд, полностью укрыв замок и огромную степь, квиддичное поле, школьный двор, лес… всё оказалось под плотным белым покровом. Дети наконец получили возможность выйти на улицу, не опасаясь, что их сметёт ветром или окатит с ног до головы ледяной водой.
Люциус с садистским удовольствием невербально собирал за спиной Антонина огромный снежок, больше похожий на сугроб. Это произведение народного творчества с едва уловимыми вкраплениями природной магии Малфоя как раз нависало над головой ничего не подозревающего Долохова.
— Чем он тебе так не нравится? — продолжала вопрошать я, кутаясь в объёмный слизеринский шарф, стащенный у того же Малфоя.
Мальчик, отвлёкшись на секунду, едва не потерял контроль над своим творением.
— Чем он мне не нравится? Не знаю… чёрт, наверное тем, что он нравится тебе, Блэк.
— Не в том смысле, в котором думаешь ты, Люц, — я улыбнулась и подняла голову к небу, щурясь и стараясь разглядеть отдельные снежинки в этой непроглядной канители. — Только как друг.
— Только как друг, — довольно повторил блондин, опуская на голову ни о чём не догадывающемуся Долохову своё детище.
Я рассмеялась, проникаясь комизмом ситуации.
— Это были вы-ы, — взревел сугроб, отдалённо напоминающий моего навсегда погребённого под снегом друга.
— Пора сваливать, — деловито заявил Малфой, хватая меня за руку и утягивая в сторону замка.
— Ложь и грязные инсинуации, — крикнула вдогонку я, прекрасно понимая, что лучший конфликт — это несостоявшийся конфликт.
Живой. С ними я чувствовала себя живой.
В Хогсмид меня вытащили в эти же выходные. Вытащил, как ни странно, этот же Малфой. Ведь «ты же не откажешь мне, Блэк, правда?» и «о Боже, ну не разбивай моё хрупкое сердце», повторяемые с перерывом в две-три секунды могли сломить кого угодно. В конце концов, в волшебной деревушке я бывала только единожды, с Дженни, и то это было летом. Поэтому здраво рассудив, что подарки я ещё не покупала, а Рождество не за горами, (да и компания приятная, чего уж греха таить), я согласилась.
Именно поэтому я сейчас стояла перед шкафом и мяла в руках материю своей любимой зимней мантии. Синяя, с белой меховой оторочкой, она делала меня похожей на принцессу Льдинку из Ирландской народной сказки. Улыбнувшись одними уголкам губ, я замоталась в тёплый слизеринский шарф и повернулась к Дженни.
— Нормально? — пробурчала я куда-то в шарф.
— Че-его? — ошарашенно переспросила подруга и рассмеялась. — Да нормально, нормально, но на улице в шарф лучше не говори. Как будто на другом языке.
— Ой, да ну тебя, — я поправила выше названный предмет гардероба и схватила любимую синюю сумку с чарами незримого расширения. — Я пошла.
— Не убейте там никого, — крикнула мне вдогонку подруга, маскируя очередной смешок под кашель.
Люц ждал на улице. Показав Филчу подписанные родителями разрешения и пожелав ему доброго дня, мы отправились в волшебную деревушку.
Рождественский Хогсмид очаровывал. Да, немного аляповатый. Да, немного вычурный. Но просто восхитительный, по-детски чистый, удивительный и невероятный.
— Волшебно…
Мальчик согласно кивнул и, замедлив шаг, поинтересовался:
— Куда сначала?
Я задумчиво окинула взглядом ряды лавок, магазинчиков и кафе.
— Давай сначала в книжный, что ли… А потом разберёмся.
Мы ходили по деревушке, держась за руки и вдыхая восхитительный запах хвои. Я купила новых книг о рунах, сумев найти в сером и блёклом магазинчике что-то на самом деле стоящее. Потом мы застряли в сувенирной лавке, оттуда прошли в магазинчик каких-то безделушек. Там мы нашли просто восхитительные гирлянды в виде звёздочек.
— Они горят, подзаряжаясь магией самого дома, — хозяин лавки добродушно усмехнулся, кладя нам в подарок упаковку каких-то леденцов. — Служить будут лет десять, не меньше.