Так продолжалось вплоть до Сочельника. Меня такая жизнь устраивала, было что-то чарующее в подобной размеренности. Да, не хватало какого-то движения, приключений и выбросов адреналина, но было терпимо и даже уютно. Но всему, как известно, в этом мире приходит конец.
Как-то незаметно подошло 27 декабря. Праздновать собирались именно сегодня, бал должен был затянуться до четырёх утра. Моя домовушка во всеобщей канители задействована не была, так что проснулась я как обычно, даже ванну успела принять и позавтракать, пока в комнату не ворвалась сестра.
— Сочельник! — выдохнула она и остановилась перед дверью.
Я улыбнулась и встала из-за стола, чтобы обнять Беллу.
— С праздником, дорогая, — прошептала я куда-то ей в шею. — Всё обязательно получится.
— Надеюсь, — девушка покачала головой и слегка улыбнулась. — На празднике ведь будет Люциус. Помолвка, любовь… ты не думаешь, что приняла решение слишком рано?
— Не думаю, — я покачала головой, возвращаясь к письмам.
Я как раз писала ответ своему незадачливому жениху, который умудрился напутать что-то с зельями, из-за чего получил нехилый такой нагоняй от отца. До прихода сестры я смеялась над этим до слёз, а теперь лишь задумчиво проводила пальцами по пергаменту, пытаясь угадать места, где бумаги касались пальцы Люциуса.
Парень был родным. Добрым, нежным, любимым, загадочным и понятным одновременно. Это был именно тот человек, с которым я была готова связать жизнь, несмотря ни на что. И нет, моя уверенность в чувствах не дрогнула от такого пустякового, по сути, вопроса. Это была даже не влюблённость, не любовь, а что-то более сильное и глубокое, родство душ в самом его глубочайшем и чистом проявлении.
Я просто могла часами смотреть на то, как он вырисовывает что-то в своём альбоме, положив ему голову на плечо, следить за его ровным дыханием, замечать едва мелькнувшую улыбку на губах, привычно давать «пять» при победе на поле, прямо в полёте. Просто могла смотреть в его нереальные глаза цвета плавленного железа и замирать, внутренне сгорая. Просто могла тихо любить, находя в осторожных касаниях взаимность.
И пусть снаружи я часто была холодной, часто можно было уличить меня в скупости эмоций, но я любила. Сильно.
— Прости, — шепнула Белла и обняла меня сзади, заставляя отвлечься от писем. Оказывается, по моим щекам уже текли слёзы. Я улыбнулась и вытерла их рукой.
— Иногда у меня такое ощущение, что все против меня, — прошептала я, утыкаюсь сестре в плечо, повернувшись к ней лицом в кольце обнимающих рук.
— Я всегда буду с тобой, — буркнула она мне в голову и тихо рассмеялась. — И Люциус тоже, можешь даже не сомневаться.
***
Время подходило к восьми. Я стояла в своей комнате и придирчиво оглядывала своё отражение. К тринадцати годам я была уже достаточно высокой, где-то метр шестьдесят или около того. Люциус был выше меня сантиметров на десять точно, между прочим. Белла тоже была выше, высокая, статная, она походила на богиню древнегреческих мифов. Я вздохнула и поправила складки платья. О нём стоит поговорить отдельно.
На самом деле, наряжаться я не любила, но образ принцессы приходилось поддерживать. А это постоянный уход за волосами, идеальная причёска, чистая кожа, элегантные, но неброские вещи. Та ещё морока, в общем. Но это платье было венцом творения моей фантазии, умелых рук швеи и чар.