Я обняла его обеими руками и притянула ближе, прижавшись щекой к его макушке с черными локонами, они были мягкими по текстуре, не похожими на волосы гоблинов, которые всегда были жесткими.
— Теперь ты один из нас, Китто.
Он обнял меня в ответ.
— У меня появилась семья, о которой я читал в книгах.
— Гоблины не так уж много читают, — сказала я.
— Не много, но моя первая госпожа научила меня читать, а потом это мое умение было так же интересно другим моим мастерам… как и секс порой.
— Ты читал им перед сном? — спросила я.
— И зачитывал договора или современные газеты.
— Не знала, что гоблинов заботит то, что происходит в мире.
— Иногда заботит.
Я прижала его ближе, потеревшись щекой о мягкость его волос. Я думала обо всех этих долгих веках, за которые он сумел выжить в культуре, которая признает только грубую силу и мощь на поле боя и секс. Похоже на отчаянное и одинокое существование.
Я попыталась поднять ему настроение, потому что тоже нуждалась в этом.
— Хорошо, что ты выучился и в сексе невероятен.
— В сексе я порой был слишком хорош, — ответил он.
Я отстранилась так, чтобы взглянуть ему в лицо.
— Ты о чем? Нельзя быть в сексе слишком хорошим.
Я сказала это с улыбкой, но Китто в ответ не улыбнулся.
— Некоторые мастера начинали ревновать своих возлюбленных, потому что те предпочитали меня им, и выгоняли меня из-за этого.
Я распахнула глаза, попытавшись понять свое отношение к этому. В конце концов я сказала правду:
— Удивительно, что ревнивцы просто не убили тебя.
— Некоторые пытались, но любовники, которые ценили меня, их останавливали и даже вступались за меня.
— Ты очень хорош в постели, — отметила я.
Он улыбнулся мне.
— Но не так хорош, как ты считаешь, не по стандартам гоблинов.
— Им нравится очень грубый секс, — сказала я.
— На публику, а наедине многие из них предпочитают помягче.
Я знала об этом и по своему опыту с Холли и Эшем, другими гоблинами в нашей жизни. Если кто-то прознает о том, что они наслаждаются нежностью в сексе, их репутация будет разрушена, так что я помалкиваю, даже с Китто.
— И если раскроется их секрет о том, что они наслаждаются этим с тобой, это их погубит.
— Это посчитают слабостью, что всегда было вызовом среди моего народа.
— Твоя мать была сидхе, Китто, мы такой же твой народ, как и гоблины.
Он улыбнулся, на этот раз счастливой улыбкой.
— Я вырос не среди сидхов, Мерри, поэтому всегда считал себя гоблином. Сидхи — невозможно красивые, волшебные создания, и то, что я унаследовал их волосы и кожу, привлекало тех гоблинов, у которых был фетиш на прикосновения к плоти сидхов.
— Вот так фетиш для гоблинов, — сказала я.
— В этом кроется причина столь многих изнасилований во время войны между двумя расами. Сидхи по доброй воле не отдаются гоблинам.
Я склонилась к нему и поцеловала его мягко и нежно, но глубоко.
— Эта наполовину принцесса сидхов отдается с горячим желанием.
Его лицо просветлело, наполнилось счастьем.
— Я буду служить тебе изо всех сил столь долго, сколь ты захочешь.
— Китто, я не собираюсь прогонять тебя, ты же знаешь об этом?
Его счастье как будто немного померкло.
— Если король гоблинов призовет меня домой, Мерри, ты будешь не в силах ничего сделать, кроме как отпустить меня.
— Теперь ты сидхе, благодаря мне ты обрел свою силу, а это значит, что гоблины не смогут забрать тебя у меня, Китто.
Он прижался ко мне теснее, потеревшись щекой об изгиб моей шеи, словно ластившийся кот. Китто дрожал, и вовсе не от счастья.
Я обняла его крепче.
— Что с тобой? Чего ты боишься?