Но Трансер был крепким орешком, и хотя он не мог полностью контролировать свое лицо, его голос звучал с безразличием:
— Изгнанники есть почти в каждом виде фейри. Один ночной летун в западных землях ничего не доказывает.
— О, раз так, — сказал я. — Дойл, пожалуйста.
Он снова открыл дверь, и ночные летуны хлынули в комнату извивающимся мясистым потоком, пока не заполонили потолок и большую часть стен.
Я взглянула на Люси и детектива Ивана, их обоих познакомили с ночными летунами и нашим планом. Одной из причин, почему из местных полицейских именно детектив Иван присутствовал в комнате, было то, что контакт со слуа у него вызывал наименьший дискомфорт. Люси бывала с нами в главном доме, поэтому она знала, что фейри бывают разных форм и размеров.
Трансер не побледнел, а посерел от страха. Он дважды облизнул губы, прежде чем ему удалось напряженно произнести:
— Не могли они так быстро сюда прибыть.
— Думал, раз Шолто мертв, никому другому не удастся открыть путь для его слуа, не так ли, Трансер?
Он просто уставился на них, и возле его здорового глаза задергался нерв.
— Это невозможно.
— Кто является королевой слуа? — спросила я.
Они ответили свистящим хором:
— Ты, королева Мередит, — и последний звук моего имени с шипением разошелся по комнате.
— Ждешь, что Таранис спасет тебя, лорд Трансер? — спросила я.
На его лице на миг отчетливо промелькнуло подтверждение, быстро спрятавшись за страхом и последней каплей высокомерия, которую он мог показать.
— Он единственный король, которого я признаю.
— Но, видишь ли, Трансер, тут у нас проблемка.
— У меня нет проблем, ведь я благородный сидх Благого двора, и ни у людей, ни у вас нет власти над мной.
— Вообще-то мы связались с Благим двором, и им наплевать, что мы с тобой делаем. Похоже, всевозможные фракции слишком заняты тем, что отрицают свою просвещенность в твоих действиях.
Он нахмурился.
— О чем ты болтаешь? Все фракции склоняются перед нашим истинным королем.
— Если ты имеешь в виду Тараниса, то он больше не является королем ни Благих, ни кого бы то ни было, — сказала я.
— Ты меня не обманешь своей ложью, — сказал он.
— Таранис был абсолютным правителем своего двора, это правда, и однажды взойдя на престол — это на всю жизнь, а в его случае — навсегда.
— Твои собственные слова доказывают, что ты лжешь, — сказал Трайнер.
— Только по двум причинам можно свергнуть короля Благих, — продолжила я.
Он моргнул, и я могла наблюдать за ходом его мыслей.
— Король является отцом хотя бы одного из твоих отродий, это доказывает, что он не бесплоден.
— Вот же ирония, — сказала я.
Он восстанавливал свое самообладание, пряча страх за придворными манерами, отточенными веками.
— Король Таранис знает, кто ему верен.