Отыскав в доме сливки, свежий хлеб и масло, вытерев пыль с лучших в доме столовых приборов, Луи погрузил всё это на тележку и оставил под дверью каморки Иветт. Пусть эта добрая девушка, которая каждый вечер приносит для него еду под дверь его спальни, получит от него такой же подарок. Это будет справедливо.
Поднявшись к себе, Луи постарался припомнить, где хранится его ночная рубашка. Успеть бы до рассвета… Впрочем, можно заранее закрыть ставни и уже ни о чём не волноваться.
Видимо, он и вправду успел переодеться и лечь в кровать как раз к рассвету, потому что, коснувшись подушки, почувствовал, как его сознание куда-то уплывает. Последняя мысль была о том, что надо будет при первом удобном случае избавиться от гроба: если собрался жить, то ни к чему держать в спальне символы смерти.
========== 7 ==========
Луи брёл по ночным улицам Нового Орлеана, как раньше, во времена, когда Лестат ещё не появился в его жизни, а Поль уже покинул этот мир. Сейчас он был просто Луи, не человеком и не вампиром, потому что это был сон, а во сне стираются все границы.
Этот район города не освещался фонарями, сюда не ходили порядочные люди. Но Луи знал здешние места: несколько лет назад, в поисках смерти, которая навсегда погасила бы его душевную боль, он обошёл все самые отвратительные городские притоны, побывал едва ли не в каждой здешней подворотне.
А сейчас он искал ответ на вопрос, который так и не успел задать Синю. Он знал адрес того заведения, где его ждут, а потому шагал уверенно.
Шёл дождь, поэтому грязь под ногами противно хлюпала. Хорошо, что на нём надёжные сапоги. А вот плащ придётся сушить, когда всё останется позади. Или не придётся, если это сон?
Над едва заметной дверью не было вывески. Стучать Луи не стал: здесь этого никогда не требовалось.
Притон во сне оказался в точности таким же, каким Луи его запомнил наяву. Парочка пьяных девиц уснула прямо за столом, на полу у дальней стены грязный старик курил трубку, набитую отнюдь не табаком.
Подходить к старику Луи совсем не хотелось, он оглянулся в поисках свободного места, но почему-то единственный стул нашёлся рядом со спящими девицами. Луи вздохнул: исходящий от девиц запах перегара не мог перебить аромата крови, а он так и не ел с тех пор, как появился в городе. Перекусить бы сейчас поросёнком, да только поросят подают в приличных трактирах, а не в подобных местах.
- А вот и ты, наконец! – прошамкал старик, и изо рта у него потянулась полоска слюны. – Я знал, что ты придёшь, от моего предложения не откажешься. Вот, попробуй, парень – это ведь ни с чем не сравнимое блаженство. Стоит один лишь раз его познать, и тебе откроются такие стороны мира, такие глубины собственной души, что вернуться обратно ты не захочешь никогда. Я это знаю – никто не возвращается.
Свободной рукой старик дёргал Луи за штанину, другой же протягивал трубку.
Этого старика он тоже видел когда-то наяву. И тот так же предлагал ему отведать зелья, якобы уводящего в рай – но на деле погружающего в ад безумия, где человек перестаёт быть человеком.
- Уходи, - сказал Луи, отрывая от себя руку старика. – Мне не нужно ни твоего фальшивого рая, ни блаженства такой ценой. Я уже говорил тебе об этом и скажу ещё раз. Я не нуждаюсь ни в тебе, ни в этом притоне, ни в Лестате. Уходи, если не хочешь, чтобы я побил тебя!
«Фальшивое блаженство, - вертелось в голове, пока Луи возвращался от сна к яви. – Фальшивое блаженство».
Наконец он понял, что лежит в своей постели, впервые за много лет, что притон остался в прошлом, как и старик, как и… Лестат? Почему во сне он вообще заговорил о Лестате?
Потому что Лестат предлагал ему то же самое, что и курильщик опия. Возможность пережить незабываемое, но слишком дорогой ценой. Может быть, вампиру в момент поглощения человеческой жизни и открываются неведомые, ни с чем не сравнимые горизонты и глубины – но смысла в этом пагубном пристрастии нет никакого.
И ему не нужна кровь людей так же, как не нужен опий. Для того чтобы просто утолить голод, крови диких зверей и домашней скотины вполне достаточно. И хватит об этом.
За окном пела ночная птица, совсем близко, прямо за закрытыми ставнями. Луи приоткрыл окно, чтобы рассмотреть ночную певунью, но та, потревоженная, улетела.