- Не надо, - малышка быстро отступила на шаг. – Я же приказала принести лестницу!
- Не отдавай Иветт приказов, Клодия, - вмешался Луи. – Она в этом доме не служанка, а хозяйка. Ты должна проявлять к ней уважение. Сейчас я сам схожу за стремянкой.
Похоже, что их воспитанница привыкла к самостоятельности, подумал он. Понимает, что с таким ростом ей до верха не дотянуться – но не позволит, чтобы её поднимали на руках, скорее сама залезет на стремянку. Пожалуй, это к лучшему: ведь ей нередко придётся подставлять лестницу, причём всю жизнь, сколько бы она ни прожила на свете… Быть может, она это осознаёт и заранее готовится.
- Вы с Луи – муж и жена? – тем временем поинтересовалась Клодия у странной темнокожей женщины, которую назвали хозяйкой.
- Ох, Клодия… - вздохнула Иветт. – Ведь белым нельзя жениться на чёрных, ни один священник не станет нас венчать! Но мы почти как муж и жена… а теперь у нас появилась и дочь.
Последние слова вырвались у Иветт неожиданно для неё самой. Не обидится ли маленькая Клодия? Ведь у неё были когда-то родители, которых она любила. Не рассердит ли её, что чужие люди пытаются занять их место?
Однако Клодия, напротив, кинулась к Иветт, обхватила её ручонками крепко-крепко.
- Спасибо, Иветт… - прошептала она, уткнувшись личиком девушке в передник. – Ведь Луи мне теперь как отец, он спас мне жизнь, без него меня сейчас не было бы на свете… А ты мне теперь как мамочка… Обещаю, я никогда больше не буду тебе приказывать… Прости меня, пожалуйста…
- Что ты, милая, - Иветт взяла девочку на руки, и та на сей раз не противилась. – Я уже и забыла об этом. Давай лучше радоваться Рождеству. Вот, кстати, и Луи с лестницей.
- И тётушка Лилиана тоже очень хорошая! – крикнула сверху Клодия, пристраивая звезду на положенное ей место.
Санчесы пока оставались в поместье: сердце Лилианы до сих пор не успокоилось полностью после всего случившегося, и теперь она желала убедиться, что с её братом и его семьёй всё будет в порядке. А Эрнесто, разумеется, не мог оставить жену. Вернуться домой собирались двадцать пятого декабря, в день Рождества – таким образом, малышам Федерико и Изабелле не придётся встречать праздник без родителей.
Однако чем дальше, тем реже вспоминала Лилиана о своих тревогах: таким уютом, такой тихой радостью дышало всё в доме, что мысли о чудовищах не задерживались в голове надолго.
- А я повешу вот это засахаренное яблоко, - предложила она с оживлением. – По-моему, вот здесь ему самое место.
Никто не возражал.
Когда была наряжена ёлка, начались танцы. Луи сел за клавесин, Эрнесто пригласил на танец Клодию, вторую пару образовали Лилиана с Иветт. Вот Луи коснулся клавиш, и гостиная наполнилась чудесными звуками рождественской мелодии, исполненной так прекрасно, как редко дано сыграть обычному музыканту с его человеческим слухом…
А над крышей дома сияла луна, красивая и полная, особенно яркая в эту ночь.
========== 13 ==========
Осталось позади Рождество, миновали первые дни нового года. Жизнь в поместье Пон дю Лак текла своим чередом, вот только суматохи теперь прибавилось из-за прибавления в семействе.
В рождественский вечер Луи наконец рискнул привести Клодию в дом, перед этим раз двадцать убедившись, что та выучила наизусть все меры предосторожности. И каждый раз девочка отвечала без запинки, будто читала хорошо знакомый стишок. Она так легко привыкла к своей новой сущности, что Луи не мог удержаться от белой зависти. Быть может, Клодия и не была никогда человеком? Может, ребёнок, на которого случайно наткнулся Лестат, был посланником фей? Но с феями никогда не доводилось встречаться даже шаману Синю, хотя он и намекнул, что знаком по рассказам предков с тайным народом, который белые называют этим словом…
Как удалось выяснить, родители маленькой Клодии умерли от болезни этой осенью, и с тех пор девочка жила в приюте, откуда и забрал её Лестат, назвавшись её отцом. Клодия не желала идти с незнакомым человеком, но взрослые даже не подумали к ней прислушаться. Чем же стал для Клодии очередной поворот судьбы – благом или злом? Увы, в жизни порой одно слишком переплетается с другим… Так или иначе, отныне Луи стал для Клодии отцом, а Иветт – матерью, и связавшие их узы ничто не в силах разорвать.
Однажды в первых числах января Луи, уехав по делам в Новый Орлеан, вернулся в глубокой задумчивости: нотариус сообщил ему, что господин Лестат де Лионкур отказался от своей доли наследства в пользу господина Луи де Пон дю Лака, поэтому господин Луи де Пон дю Лак вновь является полноправным владельцем когда-то принадлежавшего ему дома.
Чего Лестат хотел от него на этот раз? На что ещё мог оказаться способен изощрённый разум этого чудовища?