— Не нарывайся, Смирнова. Я еще помню, что мы из-за тебя тут оказались.
— Если бы ты к нам не полезла, ничего не было бы!
— Смирнова права, — сказала Литвинова. — Если бы ты не трогала ее брата-
— Ой, Литвинова влюбилась в Смирнова! — захохотала Войцеховская. — Твой Антон в курсе? То-то он в последнее время грустный ходит.
Имя Антона Войцеховская произнесла по-особенному. Лера не могла сказать, как именно по-особенному, но знала, в чем причина. Войцеховская была влюблена в Антона. Тоже.
Это ни для кого не было секретом. Как и то, что у нее не было ни одного шанса, несмотря на красоту. Конкурировать с Литвиновой было не под силу никому.
Лера хорошо помнила день, когда они впервые пришли в школу, держась за руки. Был сентябрь, и Лариса организовала коллективное фотографирование у доски. Литвинова стояла с Антоном у окна и вместе с ним пошла к доске. Она держала его за руку, а он так смотрел на нее… Как будто для него не существовало никого вокруг. И это было очень больно.
На той фотке Лера спряталась за Германа. Иногда хорошо иметь большого и бестолкового брата-близнеца, который даже не поинтересуется, с чего это на фотографии от тебя только макушка торчит над его плечом.
Литвинова и Чернецкий. Они были самой красивой парой класса. Постепенно сердце перестало екать, когда Лера натыкалась на них, целующихся за каждым столбом. Натыкаться приходилось чаще, чем другим одноклассникам — дом Леры находился поблизости от элитной высотки, где жила Литвинова.
Лера отворачивалась, считала до десяти, глубоко дышала, применяла все остальные примочки по управлению собой, которым психолог учила Германа, а заодно Леру. Как ни странно, это помогало. Помогало как минимум спокойно проходить мимо и не показывать никому, что творится в душе.
Войцеховская явно не ходила к психологу. Она бесилась в открытую. Нападать на Литвинову она не решалась, но целый месяц от нее страдал весь класс, даже те, кого она раньше игнорировала. Потом привыкла и Войцеховская. Как привыкли Арбузова, Крюкова, Горбачева. Как привыкла Лера. Привыкла, но не забыла. Потому что забыть Антона, когда он все время маячит перед глазами, было невозможно…
Биииип.
— Приехали! — закричала Войцеховская, забираясь с ногами на подоконник. — Начинается!
Лера подошла ближе. Окна кабинета выходили на площадку перед центральным входом в школу. К ограде подъехал телевизионный мини-вэн. Вокруг суетились журналисты. Один, в кепке, несмотря на мороз, тащил камеру на большой треноге, второй, с аккуратной рыжей бородой, держал микрофон, третий нес картонные стаканчики с кофе.
Перед школой было полно народу. Ученики, учителя — такое ощущение, что собрались все. Пухлая фигура Димы в черной дубленке (интересно, как поживает его несчастная коленка) застыла на ступеньках в монументальной позе. Уж он то не будет суетиться из-за каких-то журналистов. Он сойдет со своего постамента только ради самого важного гостя.
Рядом перетаптывались учителя — Лариса в темно-зеленом пуховике, Евгеша в неожиданной кожаной косухе. Англичанка, похожая на пончик в громадном желтом пальто. Историчка, закутанная в шарф так, что торчит один нос.
— Вон наши! — заорала Войцеховская, показывая пальцем на группу ребят у самых нижних ступенек. — Задорина видите?