- Но это же невозможно, – пробормотал он, украдкой заглядывая в полупустую кружку с квасом, словно пытался определить, не подмешали ли ему чего.
- Как видишь. Передай в столице, что обда вернулась и берет свою власть.
- А почему ты сама не придешь и не скажешь, а действуешь столь мелко и незаконно? Сударыня, ведь сущая насмешка над памятью обд – восемь подчиненных деревень.
На Климином лице отразился гнев. Она ненавидела вспоминать, что сейчас приходится довольствоваться малым, нельзя получить все и сразу, что снова приходится таиться и выжидать.
- В Фирондо знают обо мне.
- Если знают – почему ты не там?
- А это ты у них спроси. И не смей грозить мне солдатами. А лучше – присягни.
Жена старосты, слушающая разговор, выронила глиняную миску. В наступившей тишине звон вышел оглушительным.
- Да за кого вы меня тут все принимаете?! – посланник вскочил, едва ли не ударяя кулаком по столу.
- За того, кем ты назвался, – вкрадчиво произнесла обда. – И ты принимай меня за того, кем назвалась я. Разве мы здесь шутки шутим?
- Еще каждая сумасшедшая девчонка будет мне указывать! Обда у них! А в стране – война. Столице нужны налоги и бойцы, поэтому сейчас мы выйдем во двор, пройдемся по деревне, и соберем все вышеозначенное. Слышать больше ничего не желаю. А станете бунтовать – на то у меня солдаты есть.
Клима тоже встала, нехорошо кривя губы.
- Выйдем, – она первой подошла к двери, приглашающе махнула рукой.
Солдаты во дворе нервничали. За плетнем и огородами на гладко утоптанной дороге собралось изрядное для этих мест воинство – не меньше двадцати селян, вооруженных кто дубиной, кто рогатиной, а кто и здоровенным колуном. Во главе стоял Гера, и у него был вид образованного человека, знающего, что делать и как раздавать команды. Да и ортона за плечами внушала уважение.
Когда обда, староста и посланник вышли из дома, на улице случилось оживление. Из толпы селян раздались приветственные выкрики, Гера вытянулся, точно на военном смотре. Солдаты напряглись, потянулись к саблям и сулицам, а старшой осведомился у посланника, что происходит. Клима не дала чиновнику ответить.
- Слушайте все! – громко и звонко сказала она, подходя к калитке и открывая ее настежь. – Я – обда Принамкского края, и эта деревня, как семь прочих в округе, под моим покровительством. Не слушайте речей правителя Фирондо, где давно уже посмели позабыть заветы высших сил. Скоро наша родина будет едина, и в ней воцарится мир. Всем и каждому скажите: обда вернулась, высшие силы даровали людям свою милость. Я приму любого, кто верен своей родине и своей земле, кто хочет жить в спокойствии и достатке. Моя власть растет, и я возрождаю Принамкский край, – тут ее голос стал вкрадчивей, взгляд жестче. – Налоги здесь платят мне, законной правительнице. И мои люди не идут воевать ни в орденские, ни в ведские войска. Я не хочу напрасного кровопролития. Но тот из вас, кто поднимет оружие против своих соотечественников, против моих подданных, будет убит. Убирайтесь восвояси сейчас и возвращайтесь после, чтобы служить мне. Время обд снова наступило!
На деревню наползла темная туча, заморосил холодный дождь. Клима смахнула с лица намокающие тонкие прядки волос. Солдаты смотрели на нее во все глаза, иные оглядывались на старшого, также пребывающего в смятении.
- Да что вы слушаете! – оттаял посланник. – В деревне бунт! Усмирить бунтовщиков, немедленно!
- Стоять! – рявкнула Клима, и солдаты, уже двинувшиеся с места и потащившие сабли из ножен, замерли. – Нас больше, с нами высшие силы, мы в своем праве!
Напряжение достигло критической точки. Селяне затихли, Гера чуть поднял правую руку, готовый в любое мгновение выхватить ортону. Солдат от “бунтовщиков” отделяли калитка и стоящая перед ней Клима. Дождь усиливался, посланник наливался гневом, староста побелел, не смея шелохнуться.
- В атаку... – начал было посланник.
- СТОЯТЬ! – обда была страшна, огромные черные глаза горели, с лица стекали дождевые капли, а длинный нос напоминал острый клюв, каким глаза выклевать – не штука.
Где-то в толпе селян помянули крокозябру и ее мать.