-Место, где пьют сизую бурду. Идолимские ремесленники начинают день с пьянства.
-И с кем там договоришься, если у них такое утро?
-Иди чужеземец. И страже не показывай свой меч - отнимут и до каземата спровадят.
-Спасибо, коваль. Лу́на тебе в помощь.
Ремесленник не ответил. Лишь слегка дрогнули брови, и что-то блеснуло во взгляде. Сжав крепкие кулаки и опустив голову, коваль повернулся и двинулся под навес, над крышей которого из трубы начал появляться дым горнила.
Дор Ийса обошел ряды прилавков. Рёдма медленно, но все же просыпался. Появлялись снующие туда- сюда юноши с просаленными безрукавками, одетыми поверх голого торса, шароварами с вытянутыми коленями, испачканными землей и сажей и обмотанными лентами из кожи ступнями. Замарашки девчонки согнутыми под тяжелыми курдюками с поклажей, гнущими, наспех обмотанными тряпьем худыми тельцами, чуть ли не до самой земли. И мастеровые, мерно, не без доли злобы, покрикивающими на нерасторопных помощников. У одного навеса Дор выбрал себе вместительный холщовый мешок, чудно, но удобно подбитый кожей на месте соприкосновения со спиной и кожаными ремнями, для ношения через плечо, служившими одновременно замком. Хозяин лавки, худой низкорослый мужичонка, с лицом напрочь заросшей бородой, из которой торчал хищным крючком нос и из под косматых бровей сверкали два черных паучьих глаза, прищурившись, взглядом смерил Дор Ийсу. Охотник протянул ему маленький слиток серебра, сделанный в виде полусферы и торговец прошамкал почти беззубым ртом:
-Откуда такой? Этого хватит купить только ремни от мешка.
-Извини, хозяин. Да, ты прав, я пришлый. И сколько ты за нее хочешь?
-Четыре таких.
Четыре таких - это все, что имел Дор.
Позади торговавшихся раздался тяжелый, басистый голос, напоминавший рокот прибоя у далеких теперь, но родных прибрежных скал Дор Ийсы Серого.
-Бряма, я обещал разнести твою лавку?
Торговец вжал голову в плечи и изогнулся так, что казался раза в два меньше, чем есть.
-Я... а... мя… это ж... ну, дорогая вещь,- промямлил старикан.
- Я обещал?! Я сейчас это и сделаю!
Дор наблюдавший за превращениями старика-торговца в козявку, решил остановить буйца, который мог привлечь лишние глаза, так не нужные ему сейчас. Обернулся и чуть ли сам не обомлел: за его спиной стоял обладатель голоса, здоровенный детина, на полтора локтя выше Дор Ийсы и на два с половиной локтя его шире. Видно было, что буйство внезапно появившегося защитника чести торговли, рождено, то ли дурманом, то ли хмелем: великан стоял, пошатываясь и на оттекшем лице видно было пару глаз с мутным взором и отвислую слюнявую губу.