-Ну как же так? – возмутилась она. – Почему кто-то другой должен решать, жить человеку или нет? И с какого перепуга это решение должен принимать отец, который никогда не участвовал в воспитании Моны?
Взгляд девушки упал на коренастого мужчину лет 60 с аккуратными усами, одетого в морскую форму. Он сидел на другой стороне коридора и заметно нервничал, постукивая пальцами по боковине дивана. Ханна присмотрелась и прочитала фамилию на кителе «М.Вандервол». Она тотчас вскочила с места и решительно направилась к незнакомцу.
-Вы – отец Моны Вандервол, ведь так? – повышая голос, спросила у него девушка.
-Да, это так. Меня зовут Марк Вандервол, я прихожусь отцом Моне, - подавленным голосом ответил ей моряк.
-Я – Ханна, лучшая подруга Моны. И мне нужно с вами поговорить. Доктор сказал, что вы должны дать согласие на отключение аппаратов, поддерживающих жизнедеятельность Моны.
-Я уже сказал своё слово, - тихо произнёс Марк.
-Надеюсь, вы против?
Отец Моны ничего не ответил. Он лишь посмотрел на беременную девушку пронзительным взглядом карих глаз – таких же, как у Моны. В них заблестела слезинка. Ханна несколько секунд пребывала в ступоре, а потом схватила за плечо и суровым тоном спросила:
-Да кто вам дал такое право решать, жить Моне или нет? Я ни разу не видела вас в Роузвуде! Мона никогда не говорила о вас, потому что знать не хотела! Вы не навещали её, не поддерживали в трудную минуту! Да вы хоть что-нибудь знаете о своей дочери? Какие книги она читает, какую музыку слушает? Вы…вы для неё – никто, пустое место!
Марк Вандервол не пытался возражать, а лишь молча соглашался со справедливыми упрёками Ханны Риверс. Украдкой стерев слезу со щеки, он тяжело выдохнул и заговорил:
-Мы с Леоной, матерью Моны, были очень непохожи друг на друга и ужиться не смогли. Я – капитан дальнего плавания, по полгода отсутствовал дома. А Леона была человеком, которая хотела всё здесь и сейчас. Мы с ней не сошлись характерами и развелись, когда малышке Моне не было и полугода. И Леона сделала всё возможное, чтобы исключить меня из её жизни. Она втайне увезла дочку из Нью-Джерси в Пенсильванию и добилась лишения меня родительских прав.
Капитан вновь замолк, вновь и вновь переживая тяжёлые жизненные потрясения. Ханне казалось, что он стареет буквально на глазах. Утерев потёкшую по щеке слезу, Марк продолжил.
-Мне было очень тяжело переживать расставание с дочкой. Поначалу я иногда втайне приезжал в Роузвуд и втайне наблюдал из машины, как Мона играет в детском саду с подружками. Может, даже с тобой. Но однажды я натолкнулся на Леону…
-Что случилось?
-Она взяла и написала заявление в полицию, что я педофил и подглядываю за маленькими девочками. У неё были хорошие связи среди юристов, так что я попал под суд. Отделался штрафом и запретом приближаться к Моне ближе, чем на 500 метров.
-Боже…Я не знала. Извините меня, мистер Вандервол.
-Всё нормально, Ханна. Я…привык. После этого случая я ушёл с головой в работу, надеясь, что когда Мона станет совершеннолетней, я смогу дать ей всё, что она захочет, чтобы хоть как-то компенсировать недостающую отцовскую любовь.
-Вы общались с дочерью, когда она повзрослела?
-Да! Я нашел её через интернет. Поначалу она мне не верила, но потом я рассказал ей всё, что знаю о ней. И наша встреча состоялась. Это было в День благодарения, когда она поступила в университет. Наверно, это был лучший день в моей жизни с того момента, как Мона появилась на свет.
-Вы часто с ней общались с того дня?
-К сожалению, нет. Специфика работы сказывается. Да и её мать продолжала неустанно следить за дочерью, ведь у неё были проблемы с душевным здоровьем. Но однажды, два года назад, во время весенних каникул Мона приехала ко мне в Нью-Джерси. И тогда я осуществил её самую заветную мечту - выйти под парусами в открытое море. С того дня у меня осталась её фотография, которую я храню в бумажнике.
Мужчина достал кошелёк и из его внутреннего кармана достал маленькую фотографию. На ней улыбающаяся Мона в морской фуражке стояла у штурвала корабля. Сзади была подпись: «Любимому папе от твоей дочери. 27 марта 2016 года».
-В Роузвуд я приехал только год назад, когда узнал, что Мона попала в психиатрическую больницу. Вскоре умерла Леона, а я помогал с похоронами. А затем дочка куда-то пропала. Несколько месяцев от неё не было ни слуху, ни духу. А теперь такое…
Марк Вандервол вновь замолчал. Ком встал поперёк его горла, а слёзы блестели даже сквозь стёкла очков. Ханна взяла руку мужчины и тихо сказала:
-Она сильная, очень сильная. Мона обязательно выкарабкается. Мы с ней в такие передряги попадали…