Выпрямившись, Громов глядит на восток. Лицо его преобразилось: на нем нет никаких следов ожога (царапина на не обожженной, но раненной в перестрелке щеке, впрочем, не исчезла), щёки даже как будто порозовели. На востоке за грядой припорошенных снегом елей и сосен, которые громоздятся на крутых исполинских хребтах, темнота ночного неба начинает едва заметно линять.
Немного поколебавшись, Громов расстёгивает одежду. На животе виден старый поперечный шрам. А на груди набухают свежие, сочащиеся чёрным раны. У основания шеи тоже зияет кровоточащая дыра. Превозмогая боль, он надавливает на раны и собирает в ладонь густую тёмную кровь. Затем прикладывает ладонь ко рту выжившего пассажира.
«Живи! Живи!» – раздраженно шепчет Громов. Человек поначалу не реагирует, но спустя несколько секунд голова его шевелится, губы присасываются к ладони.
Утро
Бэла и Паша идут по залу международного аэропорта Любляны. Чуть впереди идет бородач. За окнами аэропорта уже светло. Паша, обращаясь к бородачу:
– Как тебе удалось нас провести через паспортный контроль?
Бородач, не оборачиваясь, показывает знак рукой «деньги».
Паша состраивает глубокомысленную физиономию. Тут бородач достает телефон и со словами:
– Подождите меня здесь, – куда-то отходит.
Паша пристально глядит на Бэлу. Та выглядит усталой, под глазами залегли глубокие тени.
– Ты как? Может, пора уже кровь пить?
Бэла одаряет его убийственным взглядом:
– Знаешь, Паша с таким, как ты, ни одна нормальная девушка дольше недели не выдержит.
– Ну, это лишь частное мнение одной неудачницы, – отвечает он с ухмылкой и смотрит в свой телефон.
– Чё? Уже кто-то есть что ли?
– Ты её не знаешь, – на лице Паши самодовольное выражение, он продолжает что-то листать в телефоне.
Бэла ловко выхватывает у него телефон и, посмотрев, фыркает:
– Боже! Страшна, как вся моя жизнь. И волосы пережженные.
Паша язвительно хмыкает:
– Кто бы говорил! Рыжая, которая красится в рыжий!
А Бэла, продолжая рассматривать фото, злорадно вскрикивает:
– А! Так это Вика-Карамель? Эта шалава? Поздравляю!
С победным видом она возвращает ему аппарат. Паша, пытаясь взять реванш:
– Ревнуешь – значит любишь.
Но Бэла не поддается:
– Интересно, где она сейчас? Наверняка, с Дрыном или с Соплёй зависает. Где бесплатное бухло, там и Вика.
Паша, видимо, уязвлен и, отвернувшись, начинает набирать номер на телефоне. Через некоторое время, ероша волосы и стараясь сделать бесстрастный вид, он говорит:
– Батарея разряжается, потом позвоню.
Не выдержав роли проигравшего, Паша делает новый заход:
– Ты, Белка, тоже не подарок! Язык у тебя как помело. Драгану наплела, что я гад, каких мало. Это нормально?
– А он уже с тобой разоткровенничался? Надо же! А прикидывается таким бирюком! – усмехается Бэла.
– Да к слову пришлось. Он сказал, что рад встрече и что я, оказывается, нормальный парень, а не гад, каких мало, по словам бывшей.
Бэла перед лицом мужской солидарности теряет спокойствие:
– Нормальный парень! Ну да! А ключ от дома забирать – это нормально?! Хорошо, хоть мать не в ночную смену была.
Паша включается в, по-видимому, давний спор:
– А ты бы шла к своим громовским ночевать!
Бэла, ожесточаясь:
– Какой же ты трудный! Упертый, как осёл! Я сто раз тебе объясняла: я этих ребят всю жизнь знаю, я с ними и в садик, и в школу...
Тут Драган своим появлением прерывает воркование бывших супругов:
– Готово! Вон тот серый внедорожник, – указывает он куда-то за окно.
Вид у Драгана осунувшийся, лицо как будто посерело, а глаза запали, но держится он бодро.
Бэла, всё ещё распаленная и мечущая гневные взгляды на бывшего, и Паша, старающийся сделать каменное лицо, молча направляются за Драганом. Перед выходом Драган немного притормаживает: