Рейчел хотела сказать что-то в защиту севера, но вспомнила, что Надору ничем похвастаться, а близнецы Катершванц далеко, и прикусила язык. Ближайшие четыре дня ей пришлось оставаться в своей комнате — отсыпаться, есть, набираться сил для дальнейшего выживания в особняке Алвы. Читать книги ей бы хотелось, но покидать комнату не было сил и желания, а потому Рейчел развлекала себя тем, что смотрела в окно. Несколько раз она видела выезжающего со двора Рокэ Алву. Его черный жеребец был прекрасен, в Надоре и даже в Роксли о таких не могли и мечтать.
Без Реджинальда ей было скучно, как и без Арно с Катершванцами, ведь, если подумать глубже, Рейчел Окделл осталась одна в доме врага, без малейшей поддержки. И страшно подумать, что случится, если ее разоблачат. Нет, думать об этом не хотелось совсем… Прильнув лбом к холодному оконному стеклу, девушка внимательно наблюдала за улицей.
На пятый день, когда праздность и отсутствие каких-либо занятий совсем наскучили Рейчел, к ней пришел кэналлийский паж, мальчик лет тринадцати, и сообщил, что монсеньор велел оруженосцу одеваться и спускаться вниз.
— Подано придворное платье. Вам помочь?
— Нет! — в ее голове прозвучал испуг, но Рейчел сумела быстро взять себя в руки. — Идите.
Только этого не хватало! Когда стихли шаги за дверью, Рейчел судорожно выдохнула, поборов очередной подступающий приступ вернувшейся детской болезни, а потом надела черно-синий костюм, путаясь в застежках. Этот наряд был удобен, но надевать его было все-таки непривычно. После получаса страданий пришел тот же мальчик, чтобы ее поторопить, и быстро помог справиться с тугими петлями.
Выйдя во двор, Рейчел встретила своего эра, который красиво взлетел в седло. Уныло посмотрев на это зрелище, девушка забралась на Баловника и принялась его успокаивать. Надорский жеребчик занервничал, затоптался на месте, и натянутые поводья не могли его усмирить. Вздохнув, Рейчел погладила своего коня между ушей, он фыркнул и на всякий случай отошел подальше от вороного мориска. Место оруженосца слева от эра, поэтому Рейчел, запоздало об этом вспомнив, заставила Баловника объехать коня Алвы с другой стороны; тот же остался недоволен.
— Вам бы, юноша, еще посидеть пару дней дома… — начал Рокэ.
— Мне бы не хотелось, — запротестовала Рейчел.
— А я и не настаиваю. Сегодня день рождения королевы. По этикету Лучшие Люди являются во дворец с семействами, оруженосцами и пажами. От первого я с помощью Леворукого отделался, а вы потерпите пару часов. После церемонии можете идти гулять. Только не заблудитесь.
— Да, эр Рокэ.
— Ричард Окделл, называйте меня монсеньором или господином Первым маршалом. Считайте это добрым советом.
— Добрым?..
— Как сочтете нужным. Я знаю, что по вашему мнению ничто услышанное из моих уст нельзя назвать добрым, но вы уж постарайтесь.
— Слушаюсь, монсеньор, — тоскливо ответила она, понимая, что спорить смысла нет.
— Годится, — Алва тронул поводья и замолчал.
Скоро они подъехали к дворцу, спешились, и Рейчел поспешила следом за Алвой, боясь отстать. Ей хотелось получше рассмотреть изящную роскошь дворцового убранства, но времени совсем не хватало. В глазах зарябило от ярких и красивых одежд большинства находившихся здесь людей. Они фальшиво приветствовали ее эра, а тот относился к ним с равнодушием. Люди Чести, как отметила Рейчел, к Ворону не подходили; ни братья королевы, ни Придды… А когда какой-то пожилой и полный маркиз завел с Рокэ разговор, у Рейчел хватило времени отдышаться и осмотреться.
— …Все были просто поражены…
— И я был поражен. Единодушием Людей Чести и их уважением к мнению Его Высокопреосвященства, — цинично сказал Рокэ.