Вслед за кансилльером она проскользнула в незаметную калитку, находившуюся в боковой стене, и вскоре встретились с полной женщиной в черном покрывале, которая впустила их.
— Будь радостен и спокоен, сын мой, ожидая возвращения Его, — произнесла она нараспев.
Что отвечать олларианке? Выручил эр Август.
— Я забыл тебе сказать, мать Моника — истинная аббатиса, тайно рукоположенная самим Эсперадором.
— От Создателя нашего нет, и не может быть тайн, ложь, изреченная пред лжецом и отступником, не является грехом в Его глазах. Герцог Окделл, следуйте вдоль стены до живой изгороди, в ней будет проход. Когда Ее Величество вас оставит, возвращайтесь тем же путем.
И Рейчел, не оборачиваясь, торопливо пошла по указанному пути, чувствуя, как сильно бьется сердце от необузданного волнения. Время от времени она смотрела с растерянностью то на высокую кирпичную ограду и дикий виноград, то зеленую стену, сплетенную из колючего кустарника. В старой кладке девушка заметила нишу — именно о ней говорила Моника, и быстро прошла в сад.
Аромат цветущих акаций и ровное гудение пчел успокоили Рейчел. Посмотрев вперед, она увидела королеву, сидевшую на скамье, молитвенник и четки, оставленные небрежно рядом. Держа в руках ветку акации, молодая женщина смотрела на кроны деревьев и о чем-то думала. Девушка решительно шагнула вперед и к ногам Катарины упала ее тень.
— Герцог Окделл! — воскликнула королева. Это было похоже на возглас юной девицы, но никак не замужней женщины.
— Ваше Величество желали меня видеть?
— Да, — с виноватой улыбкой ответила Катарина, — давайте присядем. Я слышала, вы были ранены.
— Это верно, но кэналлийские лекари знают свое дело.
— Герцог Алва мне так и сказал, но я… не очень ему поверила. Ваша рана была сильна и опасна?
— Да, Ваше Величество.
Королева слегка вздохнула и с легкой грустью посмотрела на синее небо. Она действительно была более похожа на юную девушку, чем на мать троих детей.
— Ричард Окделл, я знала вашего отца и всегда восхищалась им, я… Я желаю услышать правду от вас. Какие отношения связывают вас и Первого маршала Талига?
— Почти никакие, Ваше Величество, — честно ответила Рейчел, прекрасно понимая, что самую опасную правду нужно скрывать. — Мы мало видимся и почти не разговариваем.
— Я знаю про покушение на вас. Герцог, вы не лжете?
— Клянусь Честью, — неохотно ответила Рейчел, не слишком довольная тем, что не придумала менее значительной клятвы.
— Я боюсь за вас, Ричард, очень боюсь. Я всегда восхищалась Окделлами. Святой Алан был моим любимым героем, пока… Пока им не стал Эгмонт Окделл, а вы так на него похожи! Я не знаю, что герцог Алва задумал в отношении вас, но сына Эгмонта он просто так не отпустит. Я боялась, что Алва вас развратил. Так же, как Джастина Придда.
Предпоследняя фраза заставила девушку вздрогнуть, но последняя успокоила. Значит, королева еще ничего не знает.
— Брата Валентина, который погиб прошлой зимой на охоте?
— Не на охоте, — вздохнула Ее Величество. — Семья скрыла позор, но ложь и Люди Чести — несовместимые вещи. Почему вы дрожите, герцог? Вам холодно?
— Нет, — с трудом отозвалась Рейчел, через силу беззаботно улыбнувшись. — Все в порядке.
Несовместимые вещи… Эр Штанцлер и все трое Ариго еще не знают, как искусно и красноречиво лгут Окделлы! Только в будущем лучше просто бесстрастно молчать, не выдавая собственных чувств — это спасет ее. Поэтому молча и спокойно, иногда смотря на королеву с легким недоверием, Рейчел слушала историю про своего эра, Юстиниана Придда, и картину, на которой были нарисованы оба. Завершился короткий рассказ словами о том, что Алва в очередной раз пошутил. Интересно, а то, что он не стал выдавать ее кардиналу — шутка или, еще хуже, издевательская игра в благородство?
— Но зачем это понадобилось герцогу Алва?
— Чтобы посмеяться над семьей юноши, разумеется, — Катарина испуганно дернула хрупким плечом. — Он сам мне все рассказал. Позже. Спросите его об отце и он расскажет вам правду, со всеми подробностями. Я спрашивала про Эгмонта Окделла и он рассказал мне, мерзко улыбаясь, совсем как когда говорил про Джастина. Наверное, он не думал, что юноша погибнет от рук своих родственников, — молвила Катарина и, слишком крепко сжав пальцы, сломала ветку.
А ведь Алва уже сказал ей про отца! И про линию… Но Рейчел сочла нужным не докладывать об этом Катарине — как можно делиться такими сведениями с женщиной, в которой видишь, такую же притворщицу, как и ты сама?
— Дикон, можно я буду вас так называть? Штанцлер говорил, что вас так называют друзья. Мы ведь можем стать друзьями?
— Можем, — не стала спорить Рейчел.