Слегка пошатываясь, Вимас поднялся с пола, с трудом отворил покореженную дверь хранилища. Теперь, когда чародей вновь имел доступ к магии, никакие замки и блокады, даже поставленные Хлебушком, не смогли бы остановить его.
Внутри кладовой оказалось множество магических приборов, книг и артефактов. Видимо, это была личная копилка Диани. Однако весь этот хлам не волновал чародея. А потому, покопавшись в завалах различного барахла, маг проигнорировал всевозможные цветные побрякушки, забрав лишь свой увесистый мешок, пару маленьких сумок и кошелек. Весьма странно, но содержащиеся в кожаном мешочке монеты были целы. Гвардейцы позарились на пенал с бесполезными травами, но оставили деньги. Хотя, скорее всего, сработал вышитый на кошельке замысловатый иероглиф, отводящий взгляд. Но Искатель никогда не был уверен в эффективности данного узора, он считал, что человеческая жадность может побороть любую магию. Однако в этот раз уловка сработала.
Повесив сумку и мешки на пояс, Вимас, тяжело опираясь на посох, вернулся по коридору к главной лестнице, а оттуда прошел к главным воротам и вышел во двор, попутно открывая все ворота и двери мановением руки и готовясь молниеносно поднять защитный барьер в случае опасности. Однако удача, похоже, теперь была на стороне чародея. Ни один из гвардейцев все еще не пришел в себя, хотя населяющие внутренний парк животные уже вовсю возбужденно голосили в кромешной тьме летней ночи.
Снаружи Серого Бастиона верховодил мрак. Ни единая из лун еще не взошла над горизонтом, однако все пространство двора освещало сияние окон замка, льющееся со всех этажей. К тому же неплохим источником света были костры, разведенные на защитных башнях и у стен. Неровные сполохи пламени порождали причудливые тени, что были похожи на ужасающих монстров, готовых наброситься из темноты на любого, кто посмеет потревожить их покой.
Вдохнув полной грудью свежий воздух, в котором ощущались легкие нотки дыма, Вимас поежился. После теплых коридоров и комнат замка, во дворе было прохладно. Даже летом температура в этой части материка могла существенно падать с наступлением ночи. Еще один повод радоваться тому, что Искатель предпочел плотную ткань своей мантии, оставив моду городским щеголям и придворным шутам. Прозрачная бархатная ткань может и смотрится красиво, но только плотная шерстяная материя может согреть в ненастье, спасти от ветра и дождя.
— Это было занятное приключение, — слегка постанывая от резкой боли, произнес Искатель, быстро двигаясь в сторону внешних ворот защитной стены. — Однако все мое естество говорит о том, что я вряд ли загляну сюда еще разок в этом столетии. Прощай, Серый Бастион. Надеюсь, что Вурдалак будет милостив к тебе. Такое произведение искусства следует сохранить для потомков, ну, хотя бы то, что тебя осталось после чудачеств Диани. Возможно, спустя века, я еще потопчусь на твоих газонах и отведаю той странной желтой жижи, которую король называет вином, но это будет нескоро… Очень нескоро!
Просочившись сквозь решетку главных ворот, чародей спустился с холма, затерявшись в высокой траве бескрайнего поля. Одинокий дикий визглик пронзительно заверещал, услышав чужака, но скоро и его причитания замолкли в ночи. И только плотоядные грибы, в изобилии растущие возле речушек и ручьев, все так же бдительно несли свою вахту, источая приятно-сладкий аромат, не суливший ничего хорошего тем, кто рискнет прийти на этот медовый призыв.
Издалека, нарушая молодую тишину, донесся ужасающий звук. Складывалось ощущение, что кого-то пытаются освежевать живьем. Прислушавшись, можно было разобрать коробящие слух слова и целые строчки детской песенки:
Зеленый лес и серые горы,
Под солнцем согреты будут нескоро,
Темною ночью мне не до сна,
Принцессу спасать из замка пора!