Под конец нашего визита я увидел толстую растрепанную книгу, наполовину рукописную, снабженную такими иллюстрациями, что порой я отворачивался, не в силах представить даже возможность существования подобных существ. И именно там, на изъеденных временем страницах, говорилось о Пороге и о его жутких обитателях, не нашедших места в своем мире порождениях слепого Азатота. Автор рукописи, некий араб – то ли безумец, то ли мудрец – именовал их Укрывшимися в Тени. Только могущество Стражей Порога, писал араб, сдерживает первобытную ярость этих созданий, отверженных, вечно голодных и готовых явиться на первый же зов. Только тот, кто обладает глубокими знаниями, сможет подчинить вызволенную тварь, но безумец, выпустивший ее за Порог по неопытности, будет пожран древним хаосом. Я неожиданно понял, что, будучи в памяти Ксавьера, откуда-то знал об этих существах. Знал, кто они, как выглядят и… как их вызывать.
Я поделился своими соображениями с Хорхе, но тот только покачал головой. – Море – стихия Дагона. Порождения Порога отвратительны ему не менее, чем обитателям прочих миров. Я не читал книгу, о которой ты говоришь, но читал другие. Мы молимся Дагону, и наш бог справедлив. Он забирает жертвы и посылает нам рыбу и золото. Мы живем под его благословением, и держать в услужении демона Порога означало бы навлечь на себя неминуемый гнев моря.
Несмотря на возражения моего друга, эта идея не казалась мне такой уж абсурдной. Когда речь шла о Ксавьере, я мог допустить что угодно. Однако я не стал спорить и поднялся, собираясь уходить. Разговор со священником принес мне некоторое облегчение, хотя мысль о том, что мне придется снова возвращаться в особняк, вызывала предательскую дрожь в коленях. – Идем, я провожу тебя, - Хорхе набросил на плечи свою длинную хламиду, и мы вышли на улицу. – Мне нужно к одному старику в восточный квартал. Завтра он хочет покинуть нас и уйти в море.
- Исповедуешь, - понимающе улыбнулся я, отмечая про себя, что и эти человекоподобные амфибии, собираясь покинуть этот мир, нуждаются в священнике.
- Что-то в этом роде, - рассеянно кивнул Хорхе, думаю, значение термина «исповедь» было ему знакомо из книг.
Пастор жил в одном из прибрежных, достаточно чистых по здешним меркам кварталов. Мы пересекли главную улицу, ведущую к морю, и направились в центр. Здесь, неподалеку от площади, высился особняк губернатора. В одном из переулков, мимо которых мы проходили, царило необычное для этой выродившейся деревни оживление. Невольно заинтересовавшись, я замедлил шаг и оглянулся, спустя несколько минут уже жалея о своем любопытстве. – Лица! Лица! – несся над переулком резкий, надрывный женский голос, обладательница которого была скрыта от нас широкими спинами зевак.
- Что «лица»? – я непонимающе моргнул и оглянулся на своего спутника, надеясь получить объяснение, но тут высокая, неестественно-гибкая женщина вынырнула из толпы и заскользила к нам. – Святой отец, не побрезгуйте! Молодой хозяин, - это уже мне, - прошу покорнейше! – женщина приблизилась, и я, к своему ужасу, рассмотрел на её плечах некое подобие коромысла, усеянное мелкими крючками, на которых болтались, словно маски для безумного карнавала, человеческие скальпы. С глазниц и линии шеи у некоторых ещё сочилась кровь. В памяти вновь мелькнула дьявольская коллекция Ксавьера, и я с трудом сдержал вопль ужаса. Заметив мою реакцию, священник нетерпеливо отмахнулся:
- Потом, Тира, потом! – и, схватив меня за локоть, потащил прочь. Торговка снова юркнула в переулок. Эти чудовищные головные уборы я видел достаточно часто, но сам факт того, что они ещё и продаются, парализовал мой разум новой волной ужаса.
- Так вот откуда он их берёт… - наконец переведя дыхание, смог выдавить я. Хорхе этот вывод, казалось, позабавил, хотя он и старался этого не показать, видя мое смятение.
- Нет, что ты. Это для бедных. Ее сын – кладбищенский сторож в соседнем городе. Не думаешь же ты, что наш дорогой губернатор настолько скуп?
Зазывающие выкрики Тиры, доносившиеся из переулка, дополняли общую картину безумия этой деревни. Иногда я чувствовал, что противиться ему у меня уже не осталось сил. Ради блага человечества Имбока должна быть стерта с лица земли. Теперь, осознав это, я преисполнился мрачной решимости. Довольно прятаться и плыть по течению, я никогда не стану таким, как они. Пусть я рождён от монстра, но я рождён человеком и должен действовать. Заметив перемену в моем настроении, Хорхе недоверчиво покачал головой. – Что бы ты ни задумал, для твоей же безопасности постарайся не вспоминать об этом, когда будешь в особняке.