Потом был День города. Утомительнейшее мероприятие. Оркестр, жара, официоз на зелёной травке стадиона. Губернатор дарит городу автобус. (Ах, не догадались ярко-красную махину ещё и блестящей ленточкой перевязать!) Потные спортсмены в трусах и майках передают друг другу эстафетную палочку. Навязчивая музыка, пёстрое мелькание – песни-пляски приезжих и местных артистов. «На горе колхоз, под горой совхоз…» Толпа: пьяные взрослые, вопящие дети. Стаканчики от мороженого хрустят под ногами. Тошнотворный запах сладостей, пива и шашлыка.
Алька радовалась, что больше не работает в газете, и ей не придется придумывать, как этот кошмар описать покрасочней и полиричнее. Радио – мудрое изобретение. Звуковой ряд и минимум собственного комментария. Горожане, у которых она брала интервью, были довольны происходившим. Те, кому не по душе подобные массовые празднества, попросту уехали загорать. А она одна, как дура, с ящиком-репортёром на лямке через плечо… Ну, не совсем одна. Кроме неё, в гуще событий вертелись телевизионщики с камерой на треноге, неутомимая Марианна в компании с новым членом газетного коллектива – студентом-практикантом в джинсовых шортах. Ещё была какая-то девица с диктофоном (наверное, из областной прессы), но эта прыгала, как молодая козочка, с безумным интересом взирая на суетню и толкотню. А местные СМИшники (не исключая студента) скучали и плевались. Потому что… ну, каждый год ведь одно и то же. Разве что, кроме процедуры дарения автобуса.
Алька заскочила домой пообедать только в третьем часу, между турниром по мини-футболу и демонстрацией моделей швейных мастерских детского дома. Дося бродил из комнаты в кухню с унылой физиономией. Оказалось, она не только «где-то пропадает целыми днями», но ещё и ему поесть не оставила! В холодильнике, кстати, десяток вчерашних котлет и миска картофельного пюре. Открыть, достать и разогреть, видимо, не дано… «Ну, купи мне мобильник со своей большой зарплаты в «Северянке»! Будешь звонить всякий раз, когда я на задании».
Алька хлопнула дверью и отправилась обратно на опостылевший пыльный стадион. Время близилось к вечернему концерту. Вновь подтягивалась отхлынувшая было в середине дня толпа. Алька встретила Таньку и Ксюху – они пришли послушать Джекин ансамбль. (Кабацкий репертуар – самое то для стадиона, да? А «Ключи» в программу не включили. Жаль…) Девушки побродили вокруг сцены, поглазели на парней, настраивавших свою музыкальную аппаратуру. А концерт всё не начинался. И вдруг у Татьяны в сумке задребезжал мобильный телефон. Она произнесла скороговоркой, будто извиняясь:
– Это родственники те, дальневосточные, которые с Японской границы, подарили. И мне, и маме. А она научилась СМС отправлять, так теперь каждые пять минут ценные указания скидывает.
И тут же помрачнела. Охнула. На экранчике высветилось: «Таня, папе плохо».
Алька и не знала, что её отец серьёзно болен. Что ездил в Ярославль на обследование, и там ему сказали безжалостную правду: «Вы сами врач, вы понимаете – операцию делать бесполезно».
Она была озабочена своими заморочками и не замечала, как в Танькин дом крадётся беда.
========== 54. ==========
Концерт они с Ксюхой слушали в мрачном настроении. То есть, даже и не слушали – Алька запись делала, а подруга ждала мужа.
После пятой песни Алька поняла, что до фейерверка не дотерпит. В прозрачном сарафане с голыми плечами было распрекрасно разгуливать в полуденную жару. А после захода солнца сделалось зябко и неуютно. Захотелось добежать до дома, сжевать котлету, запить горячим сладким чаем, переодеться в джинсы и рубаху с длинным рукавом. А, может быть, и вовсе на массовое гулянье не возвращаться? Звук фейерверка в радиоэфире – разве это интересно? Хлоп, хлоп, хлоп – и вопль ошалевшей от восторга толпы.
И вот побрела она к дому, ноги заплетались от усталости. Вдруг выскочил, как из-под земли, парнишка:
– Девушка, разрешите вас проводить! Ой, извините. Добрый вечер!
– Добрый вечер, – удивленно отозвалась она.
– Значит, можно? – он пристраивается рядом.
– Да, пожалуйста!
Пусть, это неплохо. Пусть он будет – юный, скромный, безобидный. Чужой. До подъезда – и прощай. Все равно, лишь бы не одной – среди развесёлой толпы. Ну, почему Доська не догадался её встретить?
А пацанчик плёл паутину из слов: он приезжий, живёт в заводской гостинице, его сосед по номеру – из столичной прокуратуры, приехал расследовать жуткое хищение. Якобы тонны драгоценной платины вывозили с завода на грузовиках. Алька молча кивала – от усталости не было сил противоречить. Но, честно говоря, ужас как хотелось с возмущением высказать: «Солнце моё, уж мне-то сказки не рассказывай! Я журналист, и если бы что-нибудь подобное в нашем городе случилось, я об этом узнала бы первой. Но у нас не происходит ничего, кроме утомительных празднеств».