- Запомнили? - обратился Урфин к полицейским. - Разжигание ненависти и вражды между народами. Очень удобная штука. Вот так дальше и действуйте. - И повернулся к Билану: - А вы скажите смотрителю торговых рядов, пусть заглянет в лавку к Ланту-старшему, проверит, как он соблюдает Торговый Устав.
Торговым Уставом, принятым две недели назад, Урфин гордился: выполнить все его параграфы, пункты и подпункты было не в силах человеческих — а значит, все коммерсанты в Изумрудном городе разом оказались на крючке.
Теперь папаше прикроют лавку; сын, посидев пару дней в компании крыс и пауков, станет намного сговорчивее — а дальше… быть может, совсем без недовольных обойтись нельзя — но всегда можно запугать или подкупить их вождей.
После суда над Лантом — заседание кабинета министров (где Билан рвался обсудить свое сочинение, но в конце концов внял резонному доводу, что королю, да и всем остальным, хорошо бы сначала его прочесть); потом прием просителей - и очередная порция душераздирающих историй; потом парадный обед с послом из Розовой страны… Ох уж этот обед! При мысли о том, что там произошло, Урфин скривился, словно от зубной боли, и вполголоса помянул Гуррикапову мать. Скандал придется улаживать не один день — и все, кто сидел за столом, не скоро об этом забудут!
После обеда, когда все немного успокоилось — плановая инспекция новых казарм на городской окраине; а на обратной дороге во дворец — новая чрезвычайная ситуация, хоть и совсем иного свойства…
Король Изумрудного города снова поежился от вездесущего сквозняка. О происшествии на улице Стеклодувов думать совсем не хотелось — и даже не потому, что история вышла по-настоящему жуткая, что сам он побывал на волосок от смерти, а от развязки остался горький осадок. Нет, было там что-то еще… странное. Что-то такое, о чем лучше не вспоминать. С этим домом, со свихнувшимся марраном, с мальчишкой — и с ним самим…
Началось с криков. Из распахнутых дверей добротного двухэтажного дома доносились стенания и вопли; у крыльца стремительно собиралась толпа. Простоволосая женщина выбежала из дома, бестолково заметалась по улице. Заметив группу вооруженных стражников, бросилась к ним — кажется, поначалу даже не поняла, кого они сопровождают.
Не сразу удалось разобраться в ее словах, бессвязных и прерываемых истерическим плачем. Вкратце история выглядела так. Марран Харт, рядовой из взвода Бойса, королевским указом определенный на постой в дом к стеклодуву по фамилии Тарен и его семейству, по всей видимости, помешался на почве неумеренного употребления настойки нух-нух. Уже пару дней он заговаривался и вел себя странно — а сегодня, самовольно уйдя с учений, явился домой средь бела дня и устроил разгром. Все в доме переломал, перебил хрупкие изделия Тарена, крича при этом что-то о чудовище, которое вот-вот явится сюда и всех погубит. Двоим работникам, пытавшимся его урезонить, нанес серьезные ранения. А затем взял в заложники единственного сына стеклодува… то есть даже не в заложники, а так, непонятно, зачем — короче, сидит сейчас наверху в детской, с двухлетним ребенком, вооруженный до зубов и совершенно безумный. То вопит в голос, то плачет, то громко молится. Ребенок поначалу тоже криком исходил, но теперь умолк: одному Гуррикапу ведомо, что этот чокнутый с ним сделал.
После короткого совещания стражник Клем, из одного клана с Хартом, поднялся по узкой деревянной лестнице к приотворенной двери детской.
- Брат, слышишь меня? - осторожно окликнул он. - Это я, Клем!
Внизу все замерли в ожидании ответа.
Молчание. Какой-то шорох, скрип. И — хриплый, сорванный голос:
- Ты меня не обманешь, проклятая! Ишь, прикинулась моим братом! Но я тебя под любой личиной узнаю!
Клем беспомощно оглянулся вниз, на своих товарищей и предводителя. Потом попробовал еще раз:
- Харт, все в порядке! Никаких чудищ здесь нет, все спокойно! Впусти меня!
- Только попробуй войти! - отчаянно завопил Харт. - Лучше сам его зарежу, но тебе не отдам! Сделай только шаг, и ты его никогда не получишь, слышишь, ты, тварь?
За спиной у короля и его солдат сдавленно ахнула женщина — должно быть, мать.
…Это уже было, - думал Урфин. - Со мной это уже было. Не совсем так, но как-то очень похоже… Да что за черт — или я тоже с ума схожу?
- Боже мой, Боже мой, - заговорил нараспев безумец за дверью, - на тебя одного уповаю! Явись, Господь и Бог мой, своим священным пламенем рассей мою тьму! Из глубины взываю к тебе, Повелитель Огня!
По-видимому, в здравом уме Харт не пропускал ни одного из богослужений, введенных первосвященником Крагом.