Кто-то протиснулся к Питеру и потянул его за рукав. Обернувшись, он с удивлением увидел сестру. Роза-Лилия была бледна и утомлена на вид, но жива и – по крайней мере, снаружи – цела и невредима.
– Рози! – тихо воскликнул Питер. – Я думал, ты сидишь взаперти… Ну как ты?
– Со мной все в порядке, – так же тихо и торопливо ответила Рози.
Брат и сестра обнялись.
– Но ты… Клуни тебя не… не обидел? – нерешительно спросил Питер.
– Все хорошо, – успокоила его Рози. – Он меня и когтем не тронул!
И это была чистая правда. Хотя остаток ночи после неудачного побега Рози провела у него в покоях. Клуни ругал ее последними словами, угрожал посадить на цепь, если она еще раз выкинет какую-нибудь штуку, заявил, что теперь будет держать при себе и глаз с нее не спускать – но не тронул и кончиком хвоста. Он сдержал свое слово.
Маттиас подошел к ним.
– Когда начнется бой, – тихо сказал он, – все взгляды будут обращены на нас с Клуни. За вами никто следить не будет. Воспользуйтесь моментом и бегите через подземный ход!
Брат и сестра переглянулись.
– Я никуда не побегу, – твердо ответил Питер. – Я останусь с Маттиасом до конца. Но ты, Рози…
– Думаешь, я вас брошу? – отрезала она.
– Поединок начинается! – громко и торжественно, на манер герольда на турнире, объявил Сыроед.
Противники начали сходиться. Меч Мартина сверкал в лапах у Клуни, словно застывший в металле солнечный луч – но воин, державший его, был темнее ночи. Маттиас, бледный, как снег, что-то беззвучно шептал, не сводя глаз с Меча.
Клуни нанес первый удар: воспользовавшись тем, что все внимание противника было устремлено на Меч, он сделал выпад хвостом, попытавшись подсечь врага и сбить с ног. Маттиас вовремя отпрыгнул – и тут же ринулся вперед и попытался ударить врага клинком в бок. Но Клуни развернулся и отбил его удар с такой силой, что Маттиас пошатнулся и едва устоял на ногах.
Битва продолжалась. Оба наносили мощные удары и отбивали их мечами и щитами; клинок скрещивался с клинком, и в воздухе стоял звон и скрежет.
Каждый удар вражеского Меча больно отдавался у Маттиаса в сердце. До начала битвы Воитель надеялся – на это и был его расчет – что Меч Мартина не подчинится злодею, не поднимется против своего истинного владельца. Но, похоже, он ошибался. Меч лежал в руке у Клуни так, словно для него и был выкован, и повиновался ему, как продолжение его собственной лапы. Это было невыносимо, противоестественно – и причиняло куда большую боль, чем любая рана, нанесенная телу. Как ни безумно это звучит, Маттиасу казалось, что он сражается с самим собой.
И все же он не сдавался. Клуни теснил его к стене; но Маттиас отчаянно отбивался, парируя выпады противника или уклоняясь от них, избегая хлестких ударов хвоста. Пару раз ему удавалось даже нанести врагу глубокие царапины клинком или острым краем щита. Крысы-разбойники, поначалу встретившие его криками и насмешками, теперь примолкли: им стало ясно, что Клуни встретился с серьезным соперником.
Маттиас изнемогал. Теперь он начал понимать, почему так успешно сопротивлялся Хлысту в тот раз, семь лет назад, совсем несмышленым и необученным мышонком. Тогда Меч придавал ему сил и ослаблял его противника – теперь же каждый удар Меча словно вытягивал из него силы. Все оставили его – и дух Мартина, и небеса, которым он так верил…
– Держись, Маттиас! – послышался совсем рядом голос Питера.
Что ж, хоть кто-то его не бросил.
– Можешь убить меня, Клуни! – вскричал Маттиас сквозь звон мечей. – Можешь отнять у меня все – но Рэдволл тебе не достанется!
Клуни зарычал в ответ и бросился на него с удвоенной яростью. Хвост его, взметнувшись в воздух, хлестнул Маттиаса по щеке, точно кнут, и оставил на ней кровавый рубец. Меч Мартина взлетел над головой Воителя, ярко сверкнув на солнце, и ослепительным пламенем засияли таинственные руны, выжженные на клинке…
В этот миг Маттиас понял их значение.
– Пусть свершится воля небес! – с этими словами он отбросил меч и щит и остановился, раскинув лапы крестом.
Клуни замер, в ярости и недоумении воззрившись на него.
– Это еще что?! Бери меч и дерись, чтоб тебя! – взревел он.
Маттиас покачал головой.
– Мне было видение, что я погибну от Меча Мартина, – проговорил он. – Если такова воля небес, если моя смерть каким-то неведомым образом защитит Рэдволл – пусть так и будет!
Крысы-разбойники радостно зашумели – но тут же притихли, когда предводитель обвел их свирепым взглядом своего единственного глаза.