И, только произнеся эти слова, вдруг понял: теперь это действительно его работа. Вчера, переступив порог этого дома — или, быть может, еще раньше, когда сел в «пикап» с аляповатой надписью «Бригада «Антипризрак» — он словно дал обещание. И не уйдет отсюда, пока его не исполнит.
— Собери самое необходимое, — добавил он, — позови Софию, и идите. А я пока здесь посижу. Не бойся за меня.
Мгновение Кэрол просто смотрела на него; затем, придвинувшись к нему, быстро и крепко обняла, клюнула губами в щеку и быстрым шагом вышла за дверь флигеля. Дэрил слышал, как она снаружи зовет Софию.
Набрав номер Мерла, Дэрил быстро рассказал ему о происшедшем и о своих предположениях. Затем отложил телефон, откинулся на спинку стула, закрыл глаза и постарался сосредоточиться. На серых тучах и пронзительных порывах ветра, на каменном кресте над могилой Аннет, на трепещущих белых лепестках роз чероки. На звуках челесты.
Нежный перезвон, полный волнения и невыразимой скорби, донесся издалека. Вначале едва слышный, он становился все громче. Тело Дэрила оставалось на стуле, застывшее, недвижное, как восковая кукла; но сам он поднялся и пошел на звуки музыки, с каждым шагом погружаясь все глубже в серый туман.
***
Миловидная сиделка-мексиканка открыла им дверь. Потом Мерл, Андреа и Гленн долго ждали в гостиной, в небольшой аккуратной комнате, где витал запах пыли и лекарств. Из спальни доносился шорох и приглушенные голоса.
— Хершелу трудно одеваться и еще труднее вставать, — объяснил Гленн, — но он ни за что не станет принимать гостей в постели. Не такой он человек!
В голосе его слышалось уважение к несгибаемому тестю.
Наконец из спальни показался больной — высокий, когда-то крепкий, но теперь страшно исхудалый старик в строгой белой рубашке и брюках с подтяжками. Шел он медленно, с явным трудом; Мэгги и сиделка поддерживали его под руки с двух сторон. Гленн вскочил и помог Хершелу опуститься в глубокое кресло.
Болезнь иссушила старика, обессилила, превратила лицо в обтянутый кожей череп. Однако и на пороге смерти в нем ощущалась внутренняя сила — нечто такое, что даже Мерла заставило потупить взгляд.
— Вы из полиции? — спросил Хершел едва слышным, шелестящим, как бумага, голосом.
Мэгги бросила на гостей быстрый взгляд, как бы напоминая: «Я же вам говорила, он плохо понимает, что происходит!»
— Не совсем, — ответила Андреа, а Мерл одновременно с ней ответил:
— Вроде того.
Хершел их как будто не услышал. Взгляд его затуманился: казалось, он витает где-то далеко в своих мыслях, лишь краем глаза и краем уха замечая то, что творится на земле.
— Я ждал, что вы придете, — прошелестел он после долгой паузы. — Это не могло так закончиться. Вы пришли спросить меня о Бет?
Андреа молча кивнула; что-то перехватило ей горло при мысли о том, что этот дряхлый старик пережил свою юную дочь.
— Она была лучшей, — тихо проговорил Хершел, устремив взгляд вдаль, словно на что-то, видимое лишь ему одному. — Моя отрада… утешение… Мир не поймал ее в свои сети, не успел запятнать своей грязью. Моя девочка умерла чистой.
Мэгги поднесла к глазам платок, и Гленн успокаивающе положил руку ей на колено.
— За это я ежедневно благодарю Бога, — медленно, с усилием выдавливая слова и отдыхая после каждой фразы, продолжал Хершел. — Такова была воля Его. Он отнял Бет у нас, но забрал в лучший мир. Туда, где никто ее не совратит, никто ей не навредит. Она поет сейчас, как райская птичка, перед престолом Господним. Счастливая и свободная. Что ж… теперь задавайте свои вопросы.
И, утомленный, прикрыл глаза.
Мэгги снова переглянулась с гостями. Во взгляде ее ясно читалось: «Может быть, не стоит его мучить?» Андреа и сама пришла к той же мысли и уже собиралась встать, как вдруг Мерл пошевелился на стуле и заговорил.
— Вопрос у нас один, — сказал он, наклонившись вперед и упершись взглядом в изможденное лицо старика. — Очень простой вопрос. Мистер Грин, где дочку-то закопали?
Андреа открыла рот. Рядом с ней ахнула Мэгги, начал приподниматься со стула Гленн. Но все они замерли, словно громом пораженные, когда Хершел открыл глаза и спокойно, даже с каким-то облегчением, словно этого вопроса и ждал, ответил:
— На нашем семейном кладбище. Бет лежит в могиле своей матери.
========== Глава 15 ==========
Бескрайний луг, полный высоких трав и цветов, простирался во все стороны, и посреди этого луга стояла челеста. Девушка за инструментом ударяла по клавишам, и под бессолнечным небом плыли звуки музыки, то едва слышные, нежные и задумчивые, то мощные, как набат, полные боли и гнева.
Дэрил тихо подошел и опустился у ее ног. Неземные звуки завораживали его, томительно и больно отдавались в груди; забыв о прошлом и о будущем, забыв и о своих планах, он весь отдался музыке. Порой ему казалось, что в звучание инструмента вплетается пение — серебристый женский голос, в котором различались лишь отдельные слова; порой казалось, что сам инструмент говорит с ним на неведомом языке, неизмеримо глубже и богаче любого языка людей. Отправляясь сюда, Дэрил боялся не вернуться, но теперь знал: если и останется здесь, в мире мертвых, то об этом не пожалеет.
Наконец девушка взяла последний аккорд. Руки ее упали на колени, а затем сама она легко соскользнула с табурета и опустилась рядом с Дэрилом на траву. Челеста и табурет у нее за спиной обернулись клочьями тумана и растаяли.