— Что она делает? — подошёл Хосё, поражаясь действиям кошки. Чёрно-белое короткошёрстное существо шипело и на выпущенных когтях танцевало свой боевой танец. Камера отображала лишь пустой зал, где кроме одного стола и золотой подушки дзабутон ничего и никого не было.
— Такое чувство, будто она на охоте, — подошла и Матсузаки, и за Нару образовался целый «балкон» зрителей.
— Лин, что показала термочувствительная камера? — спросил Нару, не теряя бдительности.
— Температура в комнате дзёдан-но-ма* опускается до минус двух, — ответил Лин. — С двух до трёх ночи…
— Как раз в то время, когда там появилась эта кошка… — задумался Сибуя.
— Нару?.. — позвала его Май немного обеспокоенно.
— Нас не боятся, как и не чувствуют стеснения, — заговорил он. — Май, ты была права. Духи в этом доме действительно есть. Осталось определить опасные ли они…
— Конечно опасные! — заявила Аяко. — Или тебе мало доказательств? — ткнула она на пострадавшую от встречи с призраком Май. — Вообще, я считаю, что это онрё*. Иначе быть не может!
Когда они говорят так, то я начинаю думать, что мы говорим на разных языках… — промолчала Май на заявление Аяко, хотя и порадовалась, что она защищала её интересы.
— Май, в синтоизме привидений принято называть юрей и онрё. Юрей — это невидимые духи умерших людей, — сказал Хосё уже по привычке всё объяснять. — А онрё — духи вернувшиеся ради мести. Они делятся на: сирё — вернувшиеся попрощаться; горё — это тёмный дух и икирё — душу живого человека, который покинул своё тело.
— Поживём и увидим, — равнодушно сказал Сибуя. — Подождём Хару, а уже потом будем делать выводы. Май, — он вновь окликнул её, и Танияма, как стойкий оловянный солдатик выпрямилась.
— Да! — звонко откликнулась она.
— Покажи мне комнату, где обитал дух ребёнка. Мы установим одну камеру там. Нужно проверить есть ли ещё призраки в этом доме…
— Снова ты самую здоровую нашёл! — возмутился Хосё. — Аяко и я можем показать тебе эту комнату. Пусть Май отдыхает…
— Я попросил Май… — сделался Нару бескомпромиссным, и гордо поднялся со своего места.
— Ничего, Монах, — натянула Танияма измученную улыбку. Что этот Сибуя задумал? Неужели хочет переговорить со мной без свидетелей? Чувствую, что это не к добру…
V
— Это здесь? — спросил Казуя первым делом, когда они с Май оказались в комнате, где раньше жил дух ребёнка.
— Да, — кивнула Танияма. — Эти игрушки — подношения. Мы тоже такие делали… — сказала она, указывая на гору теперь никому не нужных игрушек.
— Их необходимо сжечь, — предупредил Сибуя. — Скажи оками* или нокаи*, чтобы избавились от этого.
— Э… э… — затруднилась Май в формулировке и последовательных действиях своего босса.
— Оками — это хозяйка рёкана, а нокаи — личная служанка и помощница по быту. Ты в последнее время что-то чересчур много тупишь, — нахмурился Сибуя, и не думая делать исключений для больных.
— Ну знаешь ли! — запыхтела Май от обиды и злости. — Я никогда раньше не была в рёканах, да и не планировала. Откуда мне знать, как тут положено называть персонал?!
— Не важно, сделай то, о чём я попросил. Меня эта девушка избегает… — подумал он о Мари и вновь задумался.
Совсем не удивительно, как от тебя ещё призраки не шарахаются?! — скривилась Танияма от очевидности поведения и без того нелюдимой оками.