Танияма, думая об этом, присела на край двуспальной кровати, застеленной зеленовато-серым парадным пледом, оглядывая их новую комнату.
Обои с частыми, крупными букетами садовых цветов на серовато-бежевом фоне; тёмно-зелёные занавески, картины над кроватью и дальше по стенам; два ночных лакированных столика и закрытый ореховый секретер.
— Что с тобой? — как и всегда, будучи требовательным, Нару задал вопрос громко и чётко. Поведение Май ему показалось немного странным. Она не поднимала шума: возгласов радости или паники, ругани и той не назревало. Она всего лишь сидела на краешке деревянной кровати и большими глазами смотрела на свои худенькие ножки в тёплых носках. — Если что-то тревожит, то лучше скажи! — Оливер присел рядом, и чтобы не переживать прошлые ошибки, объял лицо Май своими тёплыми ладонями. Её округлое лицо моментально зардело, а в глазах показались наворачивающиеся слёзы.
Как ребёнок! — Нару лишь вздохнул. — Ей надо поспать. Так и знал, что дорога скажется…
Май молчала, не зная, как вовсе надо выразить то внутренне давление, которое начало копиться в ней сразу же, как они пересекли границу деревни Дэнжи.
— Не уходи! — эти чувства она поняла. Она поняла, что не желает оставаться одна, а посему Оливера нельзя было отпускать.
— Это смена часовых поясов. Ты так себя чувствуешь, потому что хочешь спать, — объяснил он, успев к тому времени подняться и позднее, из-за мутнеющих глаз Май, прилечь. — Полчаса… Я полежу с тобой полчаса. Затем ты уснёшь, а я пойду в приход святого Джеймса.
— У тебя там есть какая-то работа? — она облепила его тело, шепча сонные слова в твёрдую грудь Оливера.
— Есть! — пускай это показалось немного грубо, однако ответ прозвучал. — Спи… — к сердцу что-то подступило… То внезапное чувство, должно быть, являлось сожалением. Произносить резких фраз не стоило, Май не для себя всё это время старалась.
Как и она, Оливер притих. Он закрыл глаза и чуть слышно выдохнул. Сейчас у него было всё, чего он хотел — определённость. Дорогой сердцу человек рядом, родители живы и здоровы, работа идёт полным ходом и до получения диплома бакалавра каких-то жалких полтора года.
Сейчас… Здесь… Его рука скользила по коротким волосам Май и он думал, как дороги ему эти моменты без суеты. Кроткая и беспомощная, такая покладистая и тихая, она — в его власти. Англия творила чудеса, казалось, что тот ёкай, воспламеняющий Танияму время от времени, побоялся плачущего неба и необъятных взглядом просторов.
Сладкие грёзы, до того сладкие, что у Оливера начало покалывать в висках, на самом-то деле их с Май разделял Тихий и Атлантический океан. Япония… Что будет происходить там, когда она снова выпорхнет на свободу?.. К тому времени как им снова завладели эти эгоистичные мысли, Танияма уже крепко спала. Оставалось подняться как можно тише, чтобы её сон ни за что не прервался. И он вышел…
— Надеюсь, вы вели себя прилично на чужой кровати, — в коридоре его ждала Аяко.
— Если тебя это так волнует, то почему ты стоишь под дверьми? — Нару мягко затворил дверь и, любя свою надменную наглость так же, как и себя, упорно посмотрел на жрицу. Вызвав на её лице ожидаемый отклик стыда, он чуть менее довольно продолжил: — Правила приличия едины для всех.
— Ну знаешь ли, тебя всё равно не переспоришь, не думаю, что должна оправдываться. К тому же, это не я у тебя в долгу, а ты передо мной, — тыкала она в него пальцем. — Додумался сказать такое! Теперь как нам прикажешь делить комнату?!
— Проблема решается спальным мешком, — он дал чётко понять, что уже обо всём позаботился.
— Ага! Так он и согласится! — Матсузаки понимала, что так дело не пойдёт и даже если бы Хосё согласился поспать ночку-другую калачиком, то она бы чувствовала себя омерзительно.