– О, привет! Как мило с твоей стороны присоединиться к нам здесь, на Земле! Закончил осмотр моей кровати? Потому что если «да», то ты знаешь, где выход. Не останавливайся из-за меня.
Позади меня Куп подавляет либо смех, либо стон.
Тогда – сюрприз-сюрприз! – черные брови Тео хмурятся. Из внутреннего кармана пальто он достает ручку и маленькую записную книжку на спирали, открывает ее, затем что-то строчит со скоростью молнии на страницах. Показывает мне блокнот, чтобы я прочитала его каракули.
«Извини. Не особо лажу с людьми. Не нанимай «Капстоун».
Не особо ладишь с людьми? Здравствуй, преуменьшение века.
– Поезд уехал, Солнышко. Крейг пришлет контракт в понедельник.
Более яростная писанина. Он подходит ближе и тычет блокнотом передо мной.
«Я лучше!»
Я отмахиваюсь от него рукой.
– Ты словно заноза в заднице! И, честно говоря, немного «ку-ку». Мысль о том, что ты будешь тусоваться рядом со мной около полугода, работая над домом, не особо привлекает.
Он стоит там, раздувая ноздри и нахмурившись, показывая свое раздражение и разочарование, пока Куп не откашливается. Тео отрывает от меня свои черные глаза и смотрит поверх моего плеча.
– Может, тебе стоит показать ей планы, Ти?
– Планы? – спрашиваю. – Какие планы?
Но Тео решает, что это хорошая идея, потому что тут же проталкивается мимо нас и спускается бегом вниз. Мы слышим, как открывается входная дверь, а затем захлопывается.
Изумленная, я смотрю на Купа.
– Серьезно, он ненормальный. Не могу поверить, что кто-то нанимал этого парня.
– Обычно он не такой плохой, – извиняющимся тоном бормочет Куп.
– Как утешительно. Можешь назвать хоть одну причину, почему я должна выбрать того, кто меня ненавидит?
Голубые глаза Купа смягчаются, превращаясь во что-то подозрительно похожее на жалость.
– Он не ненавидит тебя, – мягко говорит он. – Поверь, если бы это было так, нас бы здесь не было. Ты просто... будоражишь его.
Я смеюсь, потому что это еще одно преуменьшение.
– Что ты сказал? Подожди, ты же не хочешь сказать, что он тайно в меня влюблен, верно?
– Нет, – Куп яростно качает головой.
Я осматриваю его безэмоциональное лицо, лишенное намека на смех.
– Пожалуйста, успокой меня и подтверди, что ты понял, что я пошутила.
– О. Окей.
Я вскидываю брови.
– В этом городе допускается сарказм? Потому что, если нет, то я откажусь от проекта и перееду туда, где люди будут в состоянии оценить мое тонкое чувство юмора и большую любовь к подколам.
Прежде чем он успевает ответить, входная дверь снова открывается и закрывается – с громким хлопком, потому что, по-видимому, Тео Валентайн ничего не делает мягко, – а затем три громких удара.
Я недоверчиво смотрю на Купа.
– Он только что топнул ногой по полу, чтобы позвать нас вниз?
Куп примирительно вздохнул.
– Боюсь, что да. Нам лучше спуститься, пока он не потерял терпение.
Из меня вылетает смешок, наполовину от иронии, наполовину от возмущения.
– То есть он сейчас терпеливый?