Воздушная волна толкнула справа.
«Забулькаешь!»
Колени подогнулись. Гата схватилась за ненадежную ветку куста и едва не свалилась на траву. Испугаться не успела, но напряглась.
Боль в голове взорвалась неожиданно. В глазах помутнело, мир отдалился и поплыл.
Гата охнула, пошатнулась, но не позволила себе упасть. Она подняла руки и промассировала голову, виски, переносицу — сделала все, чтобы стало легче.
Стало. Ровно на два шага, которые Гата сделала к мостику. Ей не хватило до него всего чуть-чуть.
Над деревьями пронесся шелест. Гата подняла голову — но это не ветер потревожил кроны, ветра не было. Шелест завис в воздухе, будто хищная птица высматривала на земле мелкого грызуна. Потянулся отдельными громкими всплесками, а затем, по неслышной команде, обрушился на Гату, обхватил за голову и вдавил — вниз, к земле!
Она успела лишь подумать, что теперь точно надо купить прибор для измерения давления. Резко потемнело, и все вытеснило единственное ощущение — голова стала как яйцо, из которого что-то с треском и судорогами вылуплялось, лезло наружу, отвечая на атаку давления и шелеста. От затылка разбежались цепочки мурашек, будто трещины по поверхности скорлупы.
Гата закрыла лицо руками, испугавшись, что голова ее сейчас развалится на части.
Надо найти опору и переждать это приступ.
В нарастающем шелесте, в бьющих по голове волнах неясных ударов — слева, справа, слева — слышалась угроза, и становилось все страшнее.
Гата сделала осторожный шаг к мосту, еще один. Боль в голове усилилась, добавилось чувство, будто несколько жестоких рук схватили за волосы и тащат в разные стороны. В шелесте прорезались довольные повизгивания.
Нога скользнула по влажной земле. Не удержавшись, Гата упала на крутой берег у моста. Комок дурноты подкатил к горлу. Дернув руками, она ударилась правым запястьем обо что-то твердое, решила, что это основание моста. Но в попытке ухватиться и подтянуться, промахнулась, скатилась кубарем по невысокому склону и с плеском рухнула в воду, окунувшись с головой. Она едва успела задержать дыхание.
Ноги тронули густой слой ила. Гата дернулась, попытавшись найти опору и оттолкнуться.
Ее утянуло под мост слабым, но цепким течением.
3
Не в ее характере было пугаться до оцепенения, и Гата забарахталась изо всех сил. В ногах путались редкие водоросли, дно упорно не желало находиться, но она всплыла и, кашляя и отплевываясь, протерла глаза.
Ее протащило под мостом всего несколько метров. Берег был близко, пара гребков — и можно выбраться. Стояла тишина, только частое дыхание казалось неестественно громким.
Заработав руками, Гата отплыла во взбаламученной воде немного вперед и влево, наконец почувствовала под ногами твердое дно — и выкарабкалась на берег за мостом, мокрая, грязная. Когда она, с грохочущим сердцем и ослабевшими конечностями, вылезла и села прямо на землю, не опасаясь как-то дополнительно испачкать пострадавшую одежду, то вздохнула с облегчением и осмотрелась.
Ни на берегах, ни на мосту никого не было.
«Грандиозное падение знаменитой писательницы прошло без свидетелей».
Ноги были в черно-зеленых разводах. Белая блузка превратилась в тряпку маскировочной расцветки и неприятно липла к телу. Из волос Гата вытащила несколько длинных травинок.