— Мой знаменитый собрат Пертви не так уж неправ, — наконец вымолвил он, — но вовсе не надо прибегать к скальпелю, чтобы изгнать чертенка, который делает вас несчастным. Вы когда-нибудь слышали о методе Куэ или методе Нанси?
— Немного… Речь идет, мне кажется, о самовнушении.
— В основном. Но метод улучшили японцы, в частности, знаменитый Фумико. Не хотите ли придти на первый сеанс?
— Придти? А почему бы не приступить сей же час?
— Ладно, — согласился он после некоторого раздумья.
Он на мгновение вышел и вернулся с грубыми деревянными детскими игрушками, которые поставил на стол.
Это был взвод деревянных солдатиков, передвигающихся по доске с квадратиками — ею увлекались детишки лет полсотни назад.
— Смотрите на них, — сказал доктор Джонс. — Это — грубые фигурки, инертные куски крашеного дерева. Однако играющий ребенок, видит в них настоящих солдат из костей и мяса.
Выражение моего лица, наверное, смутило его, и он добавил:
— Подождите и постарайтесь понять…
Он схватил крохотный молоточек и легонько стукнул меня по голове.
— Я буду наносить медленные отрывистые удары. Через некоторое время вам будет немного больно. Но при каждом ударе, вы должны повторять: «Я хочу очень хорошо играть в гольф!»
— Я, как мальчишка, увижу, что деревянные солдатики маршируют, поворачиваются и салютуют оружием? — спросил я.
Лицо доктора Джонса осталось серьезным, несмотря на мою шутку.
— Не смейтесь. Дети повторяют: «Напра-ву! Оружие наизготовку! Целься! Огонь!..» И вскоре превращаются в сержантов или капитанов, которым подчиняются находящиеся перед ним люди. Вы возразите, что вы давно не ребенок, но в гольфе вы, несомненно, несмышленыш. И вы не хотите быть ни сержантом, ни капитаном, а хорошим игроком в гольф. А посему сменим амуницию.
Солдатиков заменили игроки, которые находились на зеленом поле и играли в гольф.
— Начинаем, — сказал доктор и поднял молоточек.
Он ощупал мой череп указательным пальцем, нашел какую-то точку и нанес легкий удар.
Я тут же сказал:
— Хочу очень хорошо играть в гольф.
Сеанс продолжался долго. Удары молоточка, хотя и легкие, стали причинять боль; мой голос, повторявший одну и ту же фразу, сел и стал глуше. Неприятное оцепенение охватило меня, как вдруг я издал крик:
— Они… играют!
Фигурки действительно ожили. Клюшки поднимались и опускались, мячики взлетали, кэдди послушно следовали за игроками. Джонс отложил в сторону свой молоточек.
— Прекрасный тест. Вы — удивительный пациент. Отправляйтесь в четверг в Криклвуд и ничего не бойтесь.
Криклвуд! Именно в этом клубе в будущий четверг должна была состояться важная игра между Пертви и Джесси Кавендиш! Прощаясь со мной на пороге дома, доктор Джонс со смехом сказал:
— Не забудьте о параде деревянных солдатиков!
Над полем Криклвуда пронесся вздох удивления. Я добился отличного показателя — 70 очков на восемнадцати лунках, пока Сервен, чемпион Карнавона, с трудом выковыривал свой мячик из одного из многочисленных банкеров.
Моя память бессознательно регистрировала восклицания:
— Какой удивительный прогресс!
— Ни одного драйва менее двухсот ярдов.
— Скорее двести пятьдесят!
— Какой свинг! Какой заключительный удар!
— Кто его так натренировал?