— И что, она с ним? С этим знакомым? Или что, черт тебя дери, ты пытаешься мне сказать?! — Поттер ударяет ладонями о стол, переворачивая шахматную доску.
— Я хочу сказать, что игра закончена, — сухо отрезает гоблин и встает с места, но затем кидает через плечо: — И подобие кухни здесь все-таки есть. Подвешенные за ноги жертвы с перерезанными глотками.
— Постой, — грубо и властно звучит голос Поттера, — я не спал всю ночь, практически не ел нормально, и ты даже себе не представляешь, насколько мне тяжело держать себя в руках. Поэтому или я просто убиваю тебя, и мне становится легче, или же ты поворачиваешься и все мне рассказываешь, — он поднимается, берет гоблина за шкирку, и у того округляются глаза. Пожалуй, он не учел, что успел отвыкнуть от той жестокости, которая привычна в общении на Поверхности, и которой нет здесь.
— Отпустите меня, мистер Поттер, и я все вам расскажу.
Гарри опускает гоблина на пол и возвращается к столу, указывая гоблину на стул напротив:
— Садись. Я хочу знать все.
*
После достаточно краткого, но вполне информативного рассказа об устройстве мира вампиров гоблин проводит Гарри по подземным лабиринтам к тому самому «давнему знакомому» и останавливается у очень знакомой горгульи. У Гарри екает под сердцем, и в животе возникает очень странное ощущение.
— Он не любит гостей в последнее время, а если точнее, к нему никто не ходит уже очень давно.
— Лакричные конфеты, — внезапно произносит Гарри последний пароль к кабинету Дамблдора — только для того, чтобы избавиться от дурацкого ощущения его присутствия — но горгулья дергается и начинает поворачиваться.
— Это шутка такая? — спрашивает Поттер, сердясь на гоблина все больше.
— Не будьте с ним слишком строги, мистер Поттер. Он запомнил вас другим, — гоблин разворачивается и уходит.
Гарри не решается зайти, чувствуя себя совершенно по-дурацки. Нет, он не поверит, пока не увидит. А если и увидит — все равно не поверит. Но это оказывается он. Его борода такая длинная, что собрана в корзинку рядом с ним, вместе с клубками шерсти, а в еле заметно трясущихся руках он держит схему для вязания и спицы.
— Это… вы? — аккуратно спрашивает Поттер.
Волшебник откладывает в сторону журнал со спицами — и больше у Поттера нет сомнений. По крайней мере, внешне он очень похож на Дамблдора.
— Не мог бы ты закрыть двери, тут жуткие сквозняки, — его голос звучит так привычно, словно Гарри просто зашел к нему после уроков.
Гарри медлит, но затем закрывает двери.
— Я не понимаю, — обращается он к старому волшебнику, все еще не веря своим глазам.
Уголки губ старика чуть дергаются:
— Избавь меня от своего недоверия, Гарри. Это я — Альбус Дамблдор, и ты уже прекрасно это понял. А теперь садись, не нужно стоять в дверях.
Кадык Поттера нервно дергается, но он подходит и садится в кресло рядом — и только сейчас осматривает помещение. Оно, несомненно, похоже на кабинет в Хогвартсе, но это какое-то безумие.
— Я не понимаю, — еще раз хрипло произносит он.
Дамблдор резко разворачивается в его сторону и опускает свои очки на кончик носа. Гарри не перестает преследовать ощущение, что он выжил из ума, или что-то в этом роде.
— Про такие места, как это, узнают только после смерти, Гарри. Я тоже не понимал и тоже задавал бесконечные вопросы, но, как только я прекратил, все стало ясно как день, — он берет стоящую рядом трость и с усилием поднимается. — Прости мне мою память, боюсь, я стал не столь хорошим собеседником…
“Я это переживу”, — хочется ответить Поттеру, но он сдерживается. Глубоко внутри все еще сидит старая и рваная обида.
Дамблдор подходит к одному из шкафов и достает фолиант. Затем возвращается обратно и протягивает его Поттеру.
— И вы здесь живете? — встретившись с ним взглядом, спрашивает Гарри.
Дамблдор не отвечает и садится обратно. Гарри разворачивает фолиант, ощущая прилив необъяснимой грусти. Это договор с Третьим Подземельем, царством Сизых, заключенный самим Дамблдором еще очень давно. Он завещал им свою душу взамен на Равновесие.
— То есть, вы…