— Я помню тебя, — его довод был весьма удивителен, что и сказалось на моём выражении лица, ведь я его ничерта не помнила. — Ты ведь Лера, да? — а вот это уже интересней. — Ты работала в нашей фирме, пока в один прекрасный момент не пропала. — Знал бы ты причину... — Что с тобой стало? — парень качал головой, осуждающе осматривая меня чуть ли не с ног до головы.
— Тебе какая разница? — снова икаю, поджимая губы и глядя куда-то сквозь него.
— Ты казалась мне умной, интересной девушкой, — он не переставал качать головой, а вот меня этот осуждающий тон начинал конкретно подбешивать, — куда ты скатилась?
В яму. В большую, блять, бездонную яму, откуда уже чёртову тучу времени не могу найти выход. Только вот не признаю этого, покуда мой надменный взгляд посылает его куда подальше, лишь бы отдыхать и убиваться мне не мешал.
— Если хоть какая-то крупица мозга в тебе осталась не задетой, сообщи, — он протянул визитку с его именем и номером, всучая в руки.
А после он сделал то, чего я ждала добрую половину вечера — покинул моё общество.
Ухмыльнувшись, я тогда вернулась в заведение, откуда уехала совсем нескоро. Но по приезду домой я, кажется, поняла, о чём он говорил.
В прихожей меня встретило зеркало, а из зеркала — потрёпанная жизнью блядь, на которую смотреть было тошно. Короткое донельзя платья, пьяные глаза, обрамлённые потёкшей тушью, страшно выделенные скулы и болезненная худоба. Ха, да за такую “красоту” и тысячу за ночь дать побрезгуют...
Ещё удалось запомнить следующие пару дней, когда на отходняках ужасно гудела голова, застланная мыслями о том, во что я превращаю свою жизнь. По пути на кухню, призывающей меня наличием холодной воды, я задела взглядом ту самую визитку, которая валялась у коврика в прихожей. Пальцы отчего-то потянулись, а мозг дал указание поверить, что, возможно, это помощь откуда-то свыше, и во что бы то не стало я должна набрать в грудь побольше воздуха и набрать эти цифры, принадлежащие человеку, чьё имя красовалось на визитке. Вячеслав Михайлов.
К слову, позвонить мне довелось лишь через неделю. В тот самый момент, когда меня в очередной раз застала невесть откуда взявшаяся истерика, не успела я дойти до душа. Голая, сидя в ванной на голом кафеле поджав колени, я дрожащими руками набрала номер, попросив помощи сразу же, когда услышала на том конце провода долгожданное “Алло”.
С того момента прошло уже два года. Мой, как я его называю — ангел-хранитель в лице Славы поднял меня с колен, человек с железными нервами. Поставил на ноги, дал какую-никакую работу, а вместе с тем дал и возможность расти, подавляя в себе желание быть жалкой и убивать себя с каждым днём от жалости к самой себе.
Между нами была симпатия, не более. Он стал мне отличным другом, к которому я, кажется, могла обратиться абсолютно по любому вопросу. Чёрт, да он однажды за прокладками мне сорвался, когда меня на работе врасплох красные дни застали.
Жизнь постепенно начала налаживаться, кошмарные сны беспокоили всё реже, единственное, что не поменялось — так это отрезанная связь с родителями. Пускай они приёмные, пускай особой любви между нами никогда не было, но мне до сих пор было стыдно позвонить, сказать что-либо. В последний наш разговор они проронили фразу о том, что я для них умерла в тот момент, как отказалась от мозгов, связывая свою жизнь с бестактно ворвавшимся в неё блондином.
Но что было, то было, я не тешу особых надежд, что однажды мы вновь станем семьёй.
Сегодня суббота, а это значит, что этот вечер мой. Я уже не хочу кипящего времяпрепровождения, не хочу тусовок, сборищ и всего прочего, я всего лишь навсего располагаюсь на своей кровати, укутываясь в плед в обнимку с книгой и полностью отдаваясь её истории.
На часах почти восемь вечера, чайник, присвистывающий мне из кухни напоминает, что пора бы уделить ему внимание и снять с плиты, но стоит мне встать с кровати, мой намеченный путь немного меняется, покуда я слышу зов входящего вызова. Подхожу к трюмо, где мирно лежит мобильный, с несколько секунд вглядываюсь в незнакомый номер.
Богом клянусь, если это по работе — сделаю вид, что я при смерти.
— Слушаю, — даже глаза непроизвольно закатываю, ожидая, пока мне ответят.
— Лера... — чувствую, как возвращается давно позабытый паралич, который овладевает каждой клеточкой. Я забываю обо всём. О чайнике, который уже не просто тихонько посвистывает, а который разрывает кухню своим свистом. О дыхании, которое жизненно необходимо. Забываю даже о том, что вообще дышала. Остаётся пустота, которая оставляет меня стоять посреди комнаты, плавно уводя в какое-то иное измерение, где за голосом с того конца провода я перестаю слышать собственное сердце. — Я всё ещё здесь...