Девушка развернулась к нему спиной и направилась к тронам, будто раздумывая над чем-то. Не дохода шага до возвышения, она остановилась и обернулась к нему вновь.
- Я напишу письмо турману Адилю и расскажу про всё, что Вы натворили здесь. Пусть сам распоряжается Вашей судьбой. Я умываю руки.
Девушка кивнула двум стражникам и, вместе с ними, направилась к выходу из зала, оставив генерала Хаджафа под перекрёстным огнём тысячи взглядов, выражавших разные чувства: жалость, презрение, холодность. От них, генералу было не по себе, и он поспешил покинуть зал, чтобы хоть немного избавиться от ощущения тяжкого позора на себе.
Баш с некоторой долей шока проводил обоих взглядами. Володар расхохотался, увидев его выражение лица, но, прежде чем начать разговор, вышел вместе с принцем, что был явно не в порядке в психическом плане. По крайней мере, все его ощущения были написаны у него на лице.
- Вот это да, – еле выдавил парень, втянув голову в плечи. – Слушай, а что я только что видел?
Князь громко хлопнул его по плечу, немного приведя друга в себя.
- Что, уже не столь пылок?
- Не смешно. Но… Царь! Я в первый раз вижу её такую!!!
Князь снова расхохотался, да так громко, что все слышавшие его и находившиеся в это время в коридоре, оглядывались на юношей.
Мария отложила печать в сторону, смотря на только что запечатанное письмо. Ей было искренне жаль, что пришлось действовать так радикально. Хотя Хаджаф и был ей глубоко не симпатичен, врождённое человеколюбие девушки не позволяло радоваться его неудаче и такому сильному удару по самолюбию и жизни. Мария отлично понимала, что он, скорее всего, лишится титула или, хуже того, будет казнён, но ей об этом думать не хотелось.
Девушка открыла окно и передала Восточному своё послание. Попрощавшись с госпожой, ветер окутал письмо столь плотным слоем какой-то дымки, что его вообще не было видно. Издалека могло вообще померещиться, что перед тобой какое-то облачко. Потом Восточный унёсся вместе с переданным ему прочь. Мария со вздохом опустилась в деревянное кресло у стола, устало начав тереть виски. Она и не заметила, как к ней вошёл Баш. Юноша тихо подошёл к подруге сзади и, наклонившись, поцеловал её в макушку. Руки его опустились ей на плечи. Мария подняла голову, натянув улыбку на лицо.
- Ты меня сегодня удивила, – начал Баш. – Я тебя в первый раз видел такой… взрослой, что ли.
- Ну, – пожала плечами девушка, вставая. – Теперь, по крайней мере, проблем будет явно меньше.
- Он тебя, похоже, сильно разозлил.
Девушка пожала плечами в ответ. Опустила глаза, будто бы стыдясь смотреть прямо на Себастьяна. Парень улыбнулся, легко прикоснувшись губами к её губам. Мария обняла его за шею, вздыхая. Оба так были поглощены друг другом, что и не заметили, стоявшую на пороге царицу Анну. Глаза её сверкали, щёки раскраснелись от гнева, пальцы раздражённо сжимали платок. За её спиной стояла Кора, лукаво ухмыляясь. Ничего не стояло, проследить за Башем и предупредить среднюю царицу о том, что он у её младшей сестры в покоях. Остальное было сделано за неё. Девушка уже предвкушала последствия этой встречи. И не ошибалась. Они были ужасными.
Анна, нисколько не церемонясь, захлопнула дверь, чем спугнула Марию и Баша. Кора отступила за угол, не желая, чтобы её увидели встревоженные влюблённые, которые скорее всего выйдут за дверь, чтобы узнать, кто их видел. Но они не вышли. Зато послышались испуганные возгласы Марии
====== Глава 18. Побег ======
Мария сидит в кресле в покоях сестры и теребит ткань платья. Анна ходит перед ней туда-сюда. Девушке она напоминает льва, которого разозлили и он метается теперь по своей клетке, чтобы хоть немного выместить злость. Младшая царица терпеливо ждала её комментарии по поводу, который, к слову сказать, Анна не назвала. Наконец императрица остановилась и обернулась к сестре.
- Мария, объясни, пожалуйста, что я видела около часа тому назад? Почему ты с Башем… – она не договорила, но девушка и без того смогла понять, что её сестра имела в виду. – Ты понимаешь, что это незаконно?
- Это единственное, что тебя беспокоит?
- Нет.
Анна отошла к столу и почти залпом выпила стакан воды. Потом она снова обернулась к сестре. Её глаза стали мягче.