— Мы скучаем, — шепчет Лидия, когда силуэт подруги начинает расплываться перед глазами.
«Я люблю вас»
***
— О, ну класс, белая сфера телепортировала меня в белый мир, — возмущался Стайлз, вертясь на одном месте по кругу, — что может быть лучше слепящей белизны? Ну и где вы, чертовы кровососы? Решили нас разделить вот так? Летите сюда, я без отравы сделаю из ваших морд чучела и продам бродячему цирку, чтобы они украсили ими комнату страха!
Ответом послужила давящая со всех сторон тишина. Белый фон даже не пошатнулся, было все также пусто и непонятно.
— О, класс! — раздраженно выдохнул парень, устало закрывая глаза, — Скотт? Лидия? Малия? Вы хоть здесь? Конечно же нет, не стоило и надеяться…
— Стайлз…- пожалуй, слишком неожиданно за спиной раздался чей-то голос, так, что парень даже вздрогнул, а затем медленно повернулся и застыл на месте, не веря своим глазам. Что это такое? Очередная уловка? Галлюцинация?
— Мама? — тихо произносит он, немного придя в себя. Клавдия кивает и чуть улыбается, а на глазах появляются слезы. Стайлз не знает, что делать дальше и стоит на месте, мечтая о том, чтобы неожиданно к нему пришло прозрение и он все понял. И, если быть откровенным до конца, то еще и о том, чтобы это не было ни галлюцинацией, ни сном.
Женщина разводит в стороны руки и Стайлз, уже не думая ни о чем, делает несколько неуверенных шагов вперед, а затем бросается в ее объятья. Она нежно обнимает в ответ и парень отмечает про себя, что это не похоже на сон. Его окутывает тот запах из детства, когда он сильно-сильно прижимался к маме и тогда уже не пугался никаких монстров в шкафу или под кроватью.
Но, все равно, боясь, что если он отпустит ее, то увидит перед собой лишь пустоту, он продолжает крепко зажмуривать глаза, сильнее и чаще вдыхать запах мамы, прижимать ее к себе.
Она тихо смеется и гладит его по голове, ероша и без того неаккуратно уложенные волосы.
— Ты так вырос, — тихо произносит она, — Прости меня, малыш. Я так горжусь тобой.
— Мам…
— Ты вырос настоящим героем. Такой молодец.
— Мам, что происходит? — он, наконец, с трудом переборов себя, делает полшага назад и смотрит на женщину во все глаза.
— У нас очень мало времени. Я просто очень хотела сказать тебе, как сильно горжусь тобой. И… Прости меня. За то, что я говорила тебе. За то, что моими губами говорила болезнь.
Она снова заключает его в свои объятья и Стайлз понимает, что она плачет.
— Мне пора, — говорит она, спустя несколько минут.
— Как? — округляет глаза Стайлз, не желая и думать о том, что ее нужно отпустить, — Уже? Я…
— А тебе пора двигаться дальше. У тебя столько всего впереди. Запомни, я очень сильно люблю тебя, Стайлз. И всегда буду гордиться своим мальчиком.
Она в последний раз крепко прижимает его к себе, а затем делает несколько быстрых шагов назад, постепенно расцепляя их ладони, но, не сводя взгляда с него.
— Я тоже люблю тебя, мам. И очень скучаю, — шепчет он, зная, что она услышит. И она кивает, смотрит на него внимательно, постепенно удаляясь все больше и больше, пока подступившие слезы не начинают мешать разглядеть ее фигуру, пока она не исчезает совсем.
***
— Малия! — зовет звонкий голос сестры девушку. Давно умершей сводной сестры и та совершенно теряет дар, увидев, как Кайли — живая и здоровая — бежит и с силой разбега врезается в нее, обхватывая своими ручонками талию девушки. А следом, по-доброму улыбаясь, идет мама. Приемная мама, которая тоже давно мертва. Она ведь сама их убила. Как же так?
— Этого быть не может, — прерывисто вздохнув, произносит Малия, смотря то на сестру, обнимающую ее, то на приближающуюся маму.
— Но, как видишь, мы здесь, — весело улыбается мама, делая последний шаг на пути к ним, а затем сама обнимает девушку, — привет, детка.
Они чуть отходят, но так и продолжают смотреть на нее, просто улыбаясь.