Тамако снова позвала меня. Я закрыла шкатулку, взяла сумку и вышла из комнаты. Первый день первого триместра предпоследней ступени старшей школы. Не хотелось опаздывать.
***
По пути в школу Тамако перехватили её болтливые подружки. Они вскользь поздоровались со мной и окружили сестру, явно надеясь разделить нас. Тамако неловко улыбнулась, я пожала плечами и помахала ей. Не приклеить же девчонку к себе. Дальше я шла одна, морщась от холодного ветра и моросящего мелкой водной пылью дождика. Я любила такую погоду за то, что она была не похожа на самые яркие летние дни в моей жизни, но в тот день мне было совсем не радостно. Сердце сжималось без видимой причины, а между ребер будто положили тяжелую металлическую пластину и приказали нагревать её своим теплом. Я подумала, что это последствия бессонной ночи и внезапной борьбы со словами. Развить мысль мне помешал тонкий голос, раздавшийся за моей спиной:
— Тихиро-тян!
Я обернулась и улыбнулась. Меня окликнула Хироко Кодзима, моя единственная подруга. В детстве она чем-то серьезно переболела, из-за чего врачи не разрешали родителям отдать дочь в школу ни в шесть, ни даже в семь лет. Так, Хироко недавно исполнилось восемнадцать. Почему-то из-за этой небольшой разницы в возрасте одноклассники всегда относились к ней настороженно, несмотря на то, что девушка была симпатичной, доброй, всегда готовой помочь и талантливой — голос Хироко, пожалуй, самый чистый из тех, что я когда-либо слышала. Мне было всё равно, сколько ей лет, когда в средней школе мы оказались в одном классе. Я тоже была белой вороной в нашем школьном обществе. Наверное, это и сдружило нас. Мы проводили вместе не так много времени — у Хироко было много дополнительных занятий, помимо школьных уроков, — но в школе были практически неразлучны. Хотя, что и говорить, о своем путешествии в мир духов я ей никогда не рассказывала. Я вообще никогда ни с кем об этом не разговаривала, как и Хироко о своей болезни. У всех есть свои тайны.
— Хироко-сэмпай, — как всегда, со смехом откликнулась я, — привет! Я даже не опаздываю, надо же.
— Я хотела сказать тебе то же самое, — Хироко натянула длинный шарф повыше, оставив открытыми только глаза в серых линзах, — погода просто кошмар!
— Не говори… — я зевнула. Подруга тихо хмыкнула:
— Опять без меня развлекалась?
— Ага, именно. Просто плохо спала.
— Нервничала из-за начала года?
— Наверное, — не моргнув и глазом, солгала я, — не верится, что скоро всё это кончится. Целая эпоха.
— И куда деваться после этой эпохи…
— Ты уж куда-нибудь денешься, Хироко-сэмпай. Можно петь в кабаре, например…
— Ну и шуточки у тебя, Тихиро, — покачала головой Хироко, но все-таки рассмеялась.
Мы зашли в школу, переобулись и сняли верхнюю одежду. Линейка, возвещающая о начале нового учебного года, прошла, как всегда, очень скучно. Директор бодрым голосом провозглашал прописные истины: учиться старательно, не пятнать честь школы, помогать товарищам. После линейки по дороге в класс мы с Хироко обсуждали прошедшие каникулы: у меня они прошли чрезвычайно скучно, а подруга ездила в Осаку к кузине и была очень довольна своим путешествием. До звонка оставалось немного времени, но мы зашли последними и поздоровались с одноклассниками, услышав в ответ несколько приветствий. Длинноволосая Акира Араи, всеми признанная главная красавица старшей школы, вскинула голову и повела ровно очерченными тонкими бровями:
— Наконец-то прилетели наши пташечки.
Вроде бы, в её словах не было ничего обидного. Но её ленивый тон, её сверкающие глаза, идеально сидящая на ней форма, трое парней вокруг… всё это выводило меня из себя. Я не знала, почему я так не любила Акиру Араи. Моя Тамако со вздохом провожала её взглядом, когда та гордо проходила рядом, и говорила, что ей уже не быть такой же высокой. Будто бы в росте заключено величайшее счастье.
Прозвенел звонок, мы сели на свои места, а я пыталась успокоиться и смотрела в окно. Дождь усилился и оставлял на стеклах косые следы. Я любила свое место и вид из этого окна: за территорией школы был небольшой парк, а вдалеке виднелись наш дом и лес, сквозь который папа однажды попытался срезать дорогу на нашей тогда еще совсем новой машине… Через пару лет я набралась смелости и одна дошла до места, где всё началось. Я почти хотела, чтобы меня вновь заставили работать у Юбабы, чтобы вновь пришлось оттирать вонючие ванны и сносить грубости работавших там духов. Но ворота были завалены камнями. Проплакавшись и вернувшись домой, я спросила у родителей об этом. Папа сказал, что эту землю почему-то никто не покупает, поэтому местные власти решили законсервировать состояние этого памятника архитектуры. Малоубедительное объяснение, подумала я тогда. Скорее Юбабе больше не нужны девчонки, уводящие у нее из-под носа её лучших учеников…