***
Долгое время мы ехали молча, и я просто наблюдала за жизнью своего города. Мы проехали рынок, детский сад и среднюю школу и выехали на дорогу, ведущую из города. Там нам нужно было свернуть, проехать через небольшую рощу и оказаться в небольшом полузаброшенном поселке, где и жил Хаку. Я все время хотела начать разговор, но слова не складывались в предложения. Мне хотелось поблагодарить парня, как-то отшутиться по поводу того, что я еду к нему домой, рассказать, что стихотворение посвящено именно ему… сколько всего я хотела ему сказать в тот момент, но не могла.
— Прости меня, пожалуйста, — неожиданно сказал Хаку, когда мы въехали в рощу. Звук его голоса прервал моё любование свежей ярко-зеленой листвой. — Я должен был понять, что она читает не свое стихотворение, и помочь тебе, но я ничего не сказал, даже когда ты зашла в класс.
— Эй, ты же не знал, Кохакунуси, — меня до глубины души пронзила грусть его негромкого голоса. Я даже забыла, что мне самой было не очень-то весело.
— И я должен был подождать тебя, но испугался. Так тупо, — он зло выдохнул, и руль дернулся в его руках, — я испугался, что все начнут болтать про нас. Прости меня.
Я подумала о том, что он не боялся разговоров о них с Хироко, но тут же послала эту мысль куда подальше.
— Ты спас меня от Акиры. Спасибо тебе за это. И мне совсем не за что тебя прощать. Просто сегодня какой-то сумасшедший день, вот и всё.
Хаку начал тормозить. Среди деревьев уже виднелся поселок. Мы остановились, я инстинктивно спрыгнула с сидения, и Хаку повернулся ко мне.
— Ты, правда, не злишься на меня, Огино?
— Да, — твердо сказала я, — просто… я не уверена, что могу сейчас говорить об этом.
— О чем именно?
— Как я должна ответить на твой вопрос, если не могу об этом говорить? — я неловко улыбнулась. Хаку внимательно посмотрел на меня. Ни намека на прежний драконий взгляд.
— Мы ведь друзья, Огино. Ты можешь сказать мне всё. Это касается твоего стихотворения?
Я всё же отвела от него взгляд и кивнула не ему, а старому дубу.
— Ты расскажешь мне, в чем дело? Не сейчас, когда-нибудь потом. Ты ужасно выглядела, когда Араи читала стихотворение. Оно ведь очень…личное.
Всё это было слишком похоже на один из моих снов: Хаку подбирал слова в разговоре о моем стихотворении, посвященном ему. Я вздохнула. Сны начинали проигрывать реальности.
— Конечно, если тебе интересно…
— Мне не просто интересно, — перебил меня Хаку, — мне важно знать, что с тобой всё в порядке.
Я снова посмотрела на дуб. Он приветливо покачал нижними ветками, мол, всё нормально, подруга, не надо умирать.
— Спасибо, Кохакунуси, — прошептала я.
— Да зови ты меня по имени, в конце концов, — внезапно почти раздраженно сказал Хаку, — кажется, можешь себе позволить после того, как я драл волосы Акире Араи.
Я посмотрела на него, и мы засмеялись.
— Ну и ты меня тогда не зови по фамилии.
— Так уж и быть. О, бабушка вышла встречать.
Он помахал кому-то, и я, повернувшись в сторону поселка, увидела в начале лесной тропы невысокую пожилую женщину. Тут я снова оробела. Но бабушка Хаку приветливо нам улыбалась, я видела это даже издалека, и я понадеялась, что с ней будет проще, чем с её внуком.
Бабушка Хаку. Подумать смешно!..
Мы подошли к ней. Она оказалась смуглой полноватой старушкой с большим количеством морщин на приветливом круглом лице. Седые волосы были собраны в пучок на макушке. Одета она была в простое темно-зеленое платье и тапочки, но на груди висел массивный золотой кулон грубой отделки. Не иначе подарок покойного мужа, подумала я. Её темно-карие глаза скользнули по мне и обратили свой взгляд к Хаку. Спустя секунду её сильные руки уже обнимали внука, а тот смущенно подставил щеку для смачного поцелуя.
— Ты сегодня долго, Нигихаями, — сказала старушка с улыбкой, — но теперь я понимаю, почему.
Она вновь посмотрела на меня. Я поклонилась ей: