— А вас?
— Ненадолго, — призналась Гермиона. — Со мной как-то произошло… происшествие.
Снейп сжал губы и откинулся на спинку стула, скрипнувшего под его невеликим весом.
— Мне, боюсь, не довелось, — сказал он. — Совсем.
— Вот как, — разочарованно откликнулась Гермиона.
— Скорее всего, по причине отсутствия у меня родственников.
Гермиона вздрогнула — она и не задумывалась о семье Снейпа. И осознание того, что в этом она была права, потому что задумываться было не о чем, опечалило её больше, чем насторожило.
— Ваши родители, должно быть, очень вас любят, — заметил Снейп.
— Так и есть, — ответила Гермиона, подумав, не горечь ли это проскользнула в его голосе. Она поерзала на стуле, и ушибленное колено врезалось в тонкую ножку кухонного стола. — Перейдём к главному.
— Давайте, — согласился Снейп. Он поставил кружку и сложил руки на столе. Выражение его худощавого лица было спокойным, выжидающим.
— Что оно такое? — спросила она.
— Не знаю, существует ли оно вообще. Не знаю.
— Может быть, вы просто меня преследуете, — предположила Гермиона.
Его губы дрогнули.
— Или вы преследуете меня.
— Это вряд ли, — сказала она, с остервенением жуя щёку изнутри. Если Снейп и нахмурился, она не заметила. — По статистике, женщины гораздо чаще оказываются жертвами, чем злоумышленниками.
— Заметьте, что на принудительное лечение определяли не меня, — сказал Снейп, и Гермиона усмехнулась.
— Но я не представляла опасности для окружающих! — возразила она и засмеялась, и Снейп заметно расслабился. Может быть, он только сейчас сообразил, что его слова могли её задеть. На кого-нибудь другого она бы и обиделась. Почему же она не обижается на него?
— Я прошу прощения, — сказал Снейп. — Мне это в новинку.
— Что именно?
— Не знаю. — Снейп всё-таки улыбнулся. «Он некрасивый», — напомнила себе Гермиона, хотя при виде его изогнувшегося в улыбке рта у неё вспотели ладони, а сердце неровно заколотилось, будто она рванулась бежать.
Она отпила чаю — слишком горький — и оставила кружку в сторону.
— Когда у вас это началось? — спросила она, вытирая ладони о юбку.
— Я не совсем понимаю, что такое это «это», — ответил Снейп.
— Вы знаете, что я имею в виду.
Снейп вздохнул. Его неприлично длинные пальцы обнимали кружку так, что только полустертые витые очертания эмблемы старой Гермиониной школы виднелись между костяшками.
— Не было какого-то определённого момента. Я всегда чувствовал себя каким-то… чужеродным.
— Как это? — спросила Гермиона.
Снейп пожал плечами. Ему явно было неуютно.
— У меня это началось больше шести лет назад, — сказала Гермиона. — Мне было восемнадцать. — Он как будто вздрогнул почему-то. Думал, что она моложе? Старше? Какая ему вообще разница? — И потом всё пошло наперекосяк.
Снейповы пальцы побелели — так сильно он их стиснул.
— Мне такой роскоши предоставлено не было.
— Что, простите?
— Я просто не вписываюсь, — пояснил Снейп.
— В точку, — облегченно выдохнула Гермиона.