Взволнованный Харлисон направился к своей каюте. Когда он взялся за ручку, кто-то дернул его за рукав.
Обернувшись, он увидел стоявшую рядом Бетти Элмсфильд, смотревшую на него с ироничным презрением.
— Мистер Харлисон, — сказала она, отчетливо произнося слова. — В моей стране только слуги и носильщики позволяют целовать себя служанкам.
«Почему только я не остался навсегда в буше!» — подумал рассвирепевший Роуланд, бросившись через пару минут, не раздеваясь, на свою постель.
Под подушкой оказался листок бумаги. Харлисон развернул его и поднес к лампе.
«Вы должны остановиться в Лондоне на Найтрайдер-стрит, в доме номер 1826. Ванг».
К записке был привязан с помощью латунной проволочки плоский стальной ключ знаменитой фирмы «Ял».
Глава II
Судьба мистера Теда Соумза
Пароходы, почтовые суда и суда со смешанным грузом, прибывающие в Лондон, освобождаются от пассажиров во время короткой остановки в Саутгемптоне. Отсюда за пару часов поезд доставляет их в центр Лондона; таким образом, они экономят целый день и одновременно избавляются от пересечения Ламанша и неудобной высадки в Грейвзенде.
Поэтому задолго до конца путешествия пассажиры «Джервис Бея» завалили палубу и коридоры судна сумками и чемоданами.
Набивая огромный кожаный кофр вперемешку пижамами, бельем и книгами, Харлисон чувствовал, как в его сердце возникает пустота. Бездомный бродяга, он быстро, даже слишком быстро привязывался к людям и местам, и на протяжении последних дней путешествия почувствовал смутную нежность к «Джервис Бею».
Он не осмеливался признаться самому себе, что Нэнси Уорд что-то значит для него, потому что он почти не видел прелестную стюардессу после их короткой и эмоциональной ночной беседы. Девушка, к тому же, всегда проявляла сдержанность, и Роуланд понял, что возможность приятного приключения исчезнет с концом путешествия.
Приближался берег, с которого неизвестное махало ему рукой; инженер смотрел на побережье с непонятным чувством если не страха, то досады.
До сих пор его жизнь отличалась полной свободой. Фирма «Мидас» посылала его геологом-разведчиком в дикие пустынные края в центре Австралии. Там он мог направиться на восток, но мог и на запад; годилось любое направление. И где бы он не разбивал свою палатку — под обрывами высохшей реки, на вершине забавного конического холмика, на опушке зарослей буша — все они могли оказаться стражами золотых россыпей — никто никогда не вмешивался, чтобы заставить его выбрать другой маршрут или изменить планы.
Сегодня он хорошо представлял, что его свобода стала иллюзорным понятием, и тревожные мысли непрестанно терзали его сознание.
Ему было предписано определенное жилье, словно он, как наемный работник, получил ордер на квартиру; начиная с Адена, мысли об этом отравляли ему самые невинные удовольствия, и английский берег, который пассажиры приветствовали радостными криками, внезапно показался ему неприветливым и даже враждебным.
— Лучше бы «Джервис Бей» шел вокруг мыса Горн, через северный полюс или через чистилище, — ворчал он, придавливая коленом свитер из белой шерсти, упорно вылезавший из чемодана.
Дверь в каюту была открыта, и в дверном проеме возник коренастый силуэт, отчетливо выделившийся на фоне молочного неба. Харлисон узнал своего приятеля Чермана, комиссара корабля.
— Ну, что, будем прощаться, Харлисон? — спросил офицер.
— Увы, придется, — пробурчал юноша. — А, может, на «Джервисе» найдется хорошее местечко для безработного инженера? Например, погрузчика угля.
— Или стюарда, — предложил Черман.
— Черман, вы самое необыкновенное создание из всех, кого мне приходилось встречать, если не считать одного мошенника-дамана, — их еще называют скальными кроликами, так один даман как-то спер мою шляпу и сожрал ее! — воскликнул Харлисон.
— Похоже, в Австралии не густо с населением, — сделал моряк философское замечание. — Кстати, приятель, название Саутгемптон говорит вам что-нибудь?