«Действительно, так оно и должно быть, — подумал он. — Ответить мне может разве что только тот, кто сидит в шкафу — ведь я не видел в доме ни одной живой души».
Он прошел по четырем комнатам на первом этаже, заглянул в прачечную, потом поднялся сначала на второй этаж из пяти комнат, затем на третий из четырех. Везде царила пустота, и он нигде не обнаружил ни малейшего намека на таинственность, в том числе и в подвале. Небольшой садик, обнесенный высокой стеной, выглядел куском зеленого туннеля.
«Наверное, завтра появится служанка, чтобы заняться хозяйством, — подумал он. — Надо будет поблагодарить ее за такой тщательный уход за домом».
«Интересно, — продолжал размышлять он, рассматривая развешанные на стенах картины, — кто живет — или жил? — в этом доме? Не иначе, как человек с простыми привычками и хорошим вкусом; возможно, с художественными наклонностями, если иметь в виду картины, которые, судя по их свежему облику, являются довольно недавними копиями.
В библиотеке много книг, но их набор ничего не говорит об особенностях характера их владельца: Шекспир, Вальтер Скотт, Диккенс, Шелли… Два явно случайных тома Теккерея, полная подшивка журнала „Стрэнд“[45] — две сотни книжек по 6 пенсов. Короче, именно то, что положено читать и перечитывать любому англичанину.
Ящики письменного стола пустые, в них не завалялось ни одной бумажки, ни одного документа. Наверное, хозяин сжигал ежедневно приходившие счета, что свидетельствует о спокойном характере, любви к порядку и состоянии идеального душевного равновесия.
Если бы я действовал по методу полицейских знаменитого автора детективов Эдгара Уоллеса, я бы начал составлять список всего вокруг меня, что представляется примечательным, и это неизбежно привело бы меня к разгадке тайны.
Итак, попробуем.
В погребе почти две сотни бутылок вина: портвейн, херес, мадера; отсутствие французских вин; большой запас виски хорошего года, полдюжины бутылок джина.
На кухне отличные консервы: фрукты, джем, паштеты из телятины и птицы. В лакированных коробках все, что может потребоваться живущему одиноко мужчине, чтобы в случае необходимости быстро приготовить что-нибудь съедобное.
Вывод: где-то рядом находится весьма толковый поставщик.
Спальни: самая шикарная, несомненно, принадлежит хозяину. Низкая кровать, тонкие, словно из дворца, простыни, три великолепных шкуры тигра, медный набор для курения на арабском столике. Комната для друзей, которой, по-моему, почти не пользовались; комнаты для бонны и для камердинера отсутствуют.
Кабинет: библиотека, уже описанная выше; все до уныния чисто, словно в ней никто никогда не работал. В то же время может показаться, что кто-то в ней курил, и очень долго: на специальной полочке разложены хорошо обкуренные трубки из Гуды и стоит большая миска, наполненная голландским табаком; в хрустальной коробочке — глиняная трубка, вероятно, очень ценная. Просто чудо!
Шкафы: пустые или почти пустые.
Гостиные: удобные, но с немного обветшалой мебелью.
Ванная комната: весьма современная; ванна из мрамора с прожилками, двойной душ, электрический подогрев воды в ванне, умывальники, заставленные хрустальными флаконами с одеколоном и незнакомыми духами, сосуд с сухой лавандой.
Телефон».
— Черт, как я об этом не подумал!
Харлисон отбросил список, составляемый им на выдранной из блокнота страничке. Поднявшись в несколько прыжков по лестнице, застланной толстым ковром, он ворвался в туалет и схватил объемистый телефонный справочник. Номера абонентов в нем были сгруппированы по улицам. Он быстро перелистал массивный том и нашел Найтрайдер-стрит.
— Теперь я знаю, — буркнул он, с отвращением отбрасывая справочник, — что моего невидимого хозяина зовут, как три четверти жителей Англии и миллионы китайцев, просто Вангом.
— Почему бы ему не назваться Джоном Смитом…
Он пнул на прощанье ногой ни в чем не виноватую телефонную книгу и вернулся в спальню. Здесь ему пришлось заморгать в растерянности: на мраморной полке камина он увидел свой портрет в художественно оформленной рамке!
Устав от нервной суеты, он отключился, едва опустив голову на подушку, и проспал мертвецким сном до утра.
Постель была удобной, и он прекрасно отдохнул, хотя время от времени чувствовал сквозь сон легкую качку, как это бывает со всеми морскими путешественниками в первую ночь на суше.
Его разбудил луч солнца, резвившийся в зеркале.
Окна спальни выходили в сад. Солнце заглядывало в них только в короткие утренние часы, так как за высокими стенами возвышались унылые фасады с множеством равномерно расположенных оконных проемов.