— Возможность работать?! — переспросил Алексей.
— А парень-то вовремя откинулся, — закатился Израдец, — Попал в разгар бунта и ни денечка не трудился.
— Почему никто не собирает урожай? — возвратился к пшенице Волна, — Почему запустенье.
— Куда же делся Леха? — недоумевал Рустам, стараясь не смотреть на полчища врага.
— Наше дело ждать! — ответил Ждан, нервно комкая плечо татарина, — Велено же ждать…
Армии, построившись, застыли. Антип обвел взглядом полки. Воины Большого Ничто снова окаменели корявыми стволами. Харалуги, видимые ему обычными людьми, прогуливаются меж рядами, едва различимые на фоне гигантских монстров. Казаки и ройцы нервно перетаптываются, желая скорейшего решения проблем…
В руках казаков наспех сделанные знамена. На полотнищах традиционно алых и малиновых цветов углем изображен символ Протозанщиков — знак, стилизованный под глаголическую букву «Добро» в окружении пяти планет — символа пяти Миров. Это Ждан выискал в памяти литеру глаголицы, а остальные согласились, что лучшего не найти. У Харалугов в руках-лапах полотнища цвета воронова крыла, без каких-либо символов.
Ополченцы боязливо озираются, страшась и наступившей тишины, и возможных действий. Снова оказавшись в Олове, где многие не были веками, люди растерялись. Исчезло ощущение счастья, пропал боевой задор мятежной Площади. Появились враги, готовые рвать на части. Да и союзники вокруг еще те — кажется, зазеваешься, сожрут.
Палачи и возглавляемая ими стража стоят неподвижными рядами. Смолкли барабаны, безмолвствуют трубы. Руки экзекуторов сложены на груди, серебристые головы повернуты в сторону протозанщиков. Клобуки стражников, наоборот, опущены, взгляды прикованы к земле. Детские лица Беспроторицы взрослыми взглядами осматривают поле предстоящего боя.
Над саврииловцами реют полотнища двух типов: большие золотые стяги в руках Беспроторицы, и серебряные у стражи — по одному возле каждого палача. В полной тишине слышно, как полощутся знамена, развиваясь в порывах бриза.
Антип снова задумался об ушедших товарищах. Как бы уверенно ни рассказывал он о правильности сделанного выбора, самого себя убедить до конца не удалось. Сомнения все настойчивее прорывались наружу, и чем чаще Анти-поэт оглядывал войска, тем меньше оставалось веры…
— А вдруг, правы те, кто ушел? — Антип тихо обратился к Рустаму.
— Сам о том же думаю, — признался в полный голос приятель, — Столько прошли… столько сделали… И где мы теперь? А главное, с кем?!!
— С чертями и бандитами, — громко вздохнул Анти-поэт, привлекая внимание собравшихся.
— А еще с друзьями! — заявил Мартын.
— Еще с казаками! — высоко подняв малиновое знамя, выкрикнул Михаил.
— Еще с простым людом! — громыхнул Ждан, опуская лапищи на плечи друзей.
— Да, все зависит от угла, с которого смотреть, — попытался сумничать Рустам и улыбнулся.
— Это точно, откуда смотреть, — улыбнулся в ответ Антип. — Для Тюмени и Крым Зауралье!
— Нет такое поговорки, — засмеялся Рустам.
— Ура!!! — понеслось над Херсонесом, — Ура! Ура!
Это ополченцы и казаки приветствовали слова командиров. Солдаты Ничто не проявили признаков жизни, лишь Харалуги обернули головы на крик, да раздалось ехидное пощелкивание — хохот черных генералов.
— Ура, так ура, — улыбнулся Антип, — Ух, легче стало. Даже сомнения развеялись.
— Точно, — подтвердил Рустам.
— Считай, что первая атака отбита, — ухмыльнулся Ждан и, отпустив приятелей, вернулся в строй.