Ну уж нет. Ему нужны деньги хотя бы за один укус! На побег. С ними он сможет убраться из страны, а полученные за год знания помогут устроиться… И пусть он опять вынужден сниматься с места по собственной глупости, вновь убегая – сначала из деревни из-за Анзу, точнее её отца, во что бы то ни было вознамерившегося напичкать тушку Сунила свинцом, а теперь из-за опасного заработка – но такова уж, видимо, жизнь.
Он остаётся стоять у ворот до рассвета. Глаза слипаются, зубы стучат, а спина примёрзла к забору, но задремал он вроде бы лишь пару раз. Или триджы… Во всяком случае, скрип калитки будит его как раз вовремя – когда Ману выпускает на волю бледного, дрожащего и уже совершенно трезвого мужичка.
– Подожди, – Сунил не сразу узнаёт собственный хриплый голос. – Почему ты не выбрал меня? Мне нужны деньги!
– Правда? – Ману кажется сонным или очень усталым. – А другим они не нужны?
Солнце ещё только встаёт, но голубое небо над головой уже нестерпимо режет глаза. Не впервые Ману смотрит на Сунила с таким отвращением, но впервые его лицо так отчётливо видно. Смуглое, с большими изумрудными глазами, похожее на девчачье, но выражающее лишь презрение. Интересно, сколько раз на него самого смотрели так же?
– У меня деловое предложение.
– Что?
– Я готов продать свою кровь в два раза дешевле!
Глаза Ману резко становятся больше, а брови почти сходятся на переносице. Забавное изумление. Но Сунил слишком устал, чтобы даже улыбнуться. Но сейчас у него почему-то отличное настроение – ведь его предложение не может не заинтересовать этих существ, проживающих в особняке за ободранным забором.
– Обычно те, кто приходят во второй раз, требуют увеличить сумму…
Сунил кивает. Конечно, это логично. Каждый хочет заработать.
– Я – не все. У меня особые обстоятельства.
– Отсутствие мозга?
– Нет, отсутствие выбора.
Ману вздыхает, бросает взгляд на женщину с большой корзиной, показавшуюся на дороге, и вздыхает ещё раз.
– Хорошо, возвращайся вечером, я впущу тебя.
– Даже не хочешь выслушать мои условия?
Длинные брови вновь подлетают и сходятся над переносицей.
– У тебя ещё и условия есть?
– Конечно.
– Всё равно приходи вечером. Я передам господину…
Калитка захлопывается перед самым носом. Сунил запрокидывает голову к небу и чувствует, что улыбается. Хотя внутри поселяется какая-то ненормальная дрожь. Впрочем, сегодня третий день, последний из отведённого ему Викрамом срока – так что повод для волнения действительно есть, но тот явится не раньше завтрашнего утра. Лучше быстрее вернуться в мастерскую и хоть немного нормально поспать…
***
– И? Зачем мне это?
В комнате очень темно, хотя рассеянный свет луны всё же проникает внутрь через два узких окна, но кресла между ними не разглядеть, как и сидящего в нём хозяина особняка. Сунил видит лишь отчётливый силуэт стоящего сбоку Ману.
– Но… разве вам это не выгодно?
– Намекаешь, что у меня недостаточно денег?
Да, именно так Сунилу и показалось. Конечно, в прошлый раз с ним щедро расплатились, но это по меркам простых людей. К тому же, если подумать – зачем бы им вообще делать нечто подобное? Если достаточно укусить, а потом приказать молчать? Видимо, не так уж и сильна эта сила убеждения… Например, смог же Сунил задать вопрос Лале, то есть, упомянул про особняк. А значит, захоти он, например, натравить на кровососа власти – уж придумал бы как привести сюда стражу. Но деньги – великий стимул. И, если уж на то пошло, богач мог бы заплатить и побольше. Да ежедневное содержание слуг и живности обычно обходится дороже! Анзу, помнится, как-то плакалась, что отец отказывается вести её в город за покупками, потому что пора платить жалование слугам. Но в этом особняке, погружённом в вечную темноту, похоже, кроме Ману других работников то и нет. И живности тоже. Так что ради сохранения своей тайны красноглазый мог бы раскошелиться и пощедрее.
Но он не может.
Ну правда, откуда у него вообще деньги? Ну, допустим, наследство. Но никакая сумма не бесконечна.
– Я предлагаю вам полгода дешёвого питания, – повторяет Сунил снова, вдруг его не так поняли. – Три раза в месяц.