Как же сказать? А маг странно смотрит, вроде бы удивлён, но не гонит, что уже хорошо.
– Вас убить хотят, – сбивчиво прошептала Вельда, поднимая поднос. – Трое в углу, – и громче добавила. – Принести вина?
Стефан кивает и действительно несколько удивлённо смотрит на девчонку из трактира. Спокойно и неторопливо она принесла второй бокал вина. Наклонилась, отдавая его прямо в руки мага. Прошептала:
– Как только выйдете, за углом будут ждать.
Чуть заметно Стефан вновь кивнул, и Вельде стало спокойнее. Для себя она уже всё решила. Как только маг выйдет, она выскользнет за ним и обязательно помешает убийцам. Надо только у тётушки скалку взять или нож. Вельда плохо себе представляла, как сможет справиться с таким делом, но попытается. Не оставлять же мага один на один со злодеями.
– Выйдешь за мной, превращу в белку, – тихо, но очень твёрдо сказал Стефан. – И в клетку посажу.
Открыв рот, Вельда замерла. Да откуда он всё знает?! Или каждый её шаг настолько очевиден? Шутит? По лицу ничего не поймёшь — маска и только, а глаза — ледышки.
Он допил вино, неторопливо поднялся, поправляя плащ, оставил золотые на каминной полке. Сделав несколько шагов к выходу, поморщился, выдохнул и открыл дверь на улицу. Не послушала Вельда мага, встала у самой двери почти, получила от Стефана на этот раз гневный взгляд, но с места не сдвинулась.
Мимо прошла та самая троица. Мысленно Вельда сосчитала до трёх и открыла дверь. Солнце клонилось к закату, и в полутьме она ясно различила, как у стены трактира сверкнули голубые искры. Сорвалась, побежала, забыв, что не взяла с собой никакого оружия. Только поднос прижимает к груди.
Непонятная возня — и сложная тёмная масса разделилась на четыре фигуры: одна высокая — по центру, две ниже ростом — позади, пытаются схватить Стефана за руки, третья — достала кинжал, готовясь нанести удар.
Ужас сковал Вельду, она так не боялась, когда видела белую смерть на площади. Здесь же перехватило горло, и закричать невозможно, двинуться тоже. Одна только мысль: «Убьют, сейчас они его убьют»! И острое чувство уже случившегося горя. Пусто, немыслимо одиноко без Стефана.