— С чего вы взяли?
— С того, что ты сама женщина, — слишком сладко, почти томно прошептал Окита, наклонившись к самому уху Сакуры. Горячее дыхание опалило белую кожу. По спине пробежал табун мурашек. И от Окиты не укрылось, как глаза Сакуры широко распахнулись, будто она не ожидала, что самурай будет бить в лоб. А ведь она действительно не ожидала.
— Это не смешная шутка, — она отпрянула от Окиты, как от прокаженного.
— А я и не шучу, — стальные нотки в голосе. — Если это не так, то докажи мне обратное.
— Я ничего вам доказывать не обязан, — Сакура изо всех сил старалась сохранить остатки самообладания. Но с этим человеком подобное было просто невозможно.
— А если я тебя за шкирку к Хидзикате приволоку и раздеться заставлю? — Окита тоже начал злиться.
— Как вам будет угодно, — отчеканила Сакура. Сдаваться она не собиралась.
— Да прекрати ты весь этот фарс, — не выдержал Соджи, схватив Сакуру за ворот.
Их взгляды, полные злобы, встретились. Не хуже, чем воины, скрестившие в бою острые клинки. Но Окита оттянул ворот одежды Сакуры слишком сильно, неподрасчитал. Именно потому, когда взгляд опустился чуть ниже, минуя яремную ямку и ключицы, самурай увидел бинты, которыми Сакура старательно перетягивала грудь. Такое тело не могло принадлежать мужчине. Даже очень худому и молоденькому. Сакура попыталась вырваться, резко шагнув назад, ее лицо исказила злость и растерянность.
— Окита-сан, Сакурай-кун, вы чего? — спросил один из солдат, решив, что его командир и товарищ сейчас подерутся. Но не успел никто из них и рта раскрыть, как раздался жуткий крик.
Соджи резко обернулся в сторону, откуда послышались ужасающие звуки, разорвавшие тишину в клочья. Смех, нездоровый отвратительный смех. Зеленые глаза быстро окинули взглядом солдат. Капитан отпустил Сакуру — сейчас не до нее — понятными для всех жестами приказал разделиться на небольшие группы. Сам же решил пойти один, надеясь, что его подчиненным не придется столкнуться с обладателем этого смеха. Слишком знаком он был Соджи, но тот надеялся, что его догадки лишь паранойя.
Сумрак окончательно окутал землю в сопровождении появившейся на небе убывающей луны, которая крошилась как старая лепёшка, оставляя за собой дорожку из звёзд. Свет от неё был тусклым, заслоняемый тучами, которые вот-вот затянут всё небо беспроглядной чёрной пеленой. Но глаза Соджи уже привыкли к темноте.
Сакуре было некогда обдумывать случившееся. Наверняка эти крики принадлежали новым жертвам неизвестного убийцы. Эту версию ни в коем случае исключать было нельзя. Девушка не слышала и не видела духов, которые обычно бродят здесь по ночам. Их здесь попросту не было. Стерильно, чисто, вылизано до единой крошки. Это настораживало. Ночное время не принадлежит человеку. Навряд ли Куран заговорила бы с кем-нибудь из духов, но хотя бы их наличие или поведение дало подсказку. Девушка уже заворачивала за угол нужного ей дома, как вдруг дикий смех резанул по ушам. Ночная тишина вернулась на своё место спустя мгновение. Ни единого звука, ни единого шороха. Где-то неподалёку снова послышались крики. И этот истеричный смех, который, похоже, утроился, словно хохотали несколько человек. Переулок быстро закончился. Шла мечница медленно, вымеряя каждый шаг, каждое движение. Рука невольно легла на рукоять катаны. Пара быстрых шагов оставалась до поворота за угол, за которым кто-то шелестел, медленно ступал, как и она сама, крался. Сакура, набрав в легкие побольше воздуха, метнулась вперёд, завернув за угол, вынув меч из ножен. Звон металла ненадолго рассек тишину. Окита.
— Ты? — Соджи широко распахнул глаза.
— Вы? — у Сакуры они были не меньше.