— Дьявол! Я видел его, касался, чувствовал его дыхание… — Подношу дрожащую руку к лицу. Все еще ощущая на кончиках пальцев гладкость его волос, вдыхаю. Это не фантом, я явственно улавливаю аромат луговых трав. Такой нежный по сравнению с моим «морским бризом».
Меня колотит все сильнее. Безумное по своей силе и пока не совсем мне понятное чувство вырывается, кажется, из самой груди, обволакивает все тело, возбуждает. Не понимаю как, но я сделал это осознанно. Впервые шагнул за «грань», желая видеть его всей душой. И у меня получилось! Пусть тяжело, но это стоило того. Этот миг счастья…
Во мне все еще вибрируют отголоски его энергии. Улыбаясь, как умалишенный, пишу, но кажется, просто говорю с ним:
— Привет, Дэн. Разбудил?
Примечание к части
Rammstein — Feuer Frei https://www.youtube.com/watch?v=ZkW-K5RQdzo
>
Часть первая. Вера. Песнь шестая. Евангелие от Дениса.
Goreshit — the nature of dying https://www.youtube.com/watch?v=la5UHh6Zopc
Goreshit — o’er the flood https://www.youtube.com/watch?v=9zSYdFmEFCI
— Почему ты мне не сказала?! — после трех дней напряженной тишины меня вдруг прорывает. Бешусь, хотя должно вроде было говно улечься. Пальцы со сбитыми казанками сжимают оплетку руля. Никогда не бил женщин, но сейчас борюсь с желанием отвесить ей хорошую оплеуху. — Ты реально думала, что я никогда не узнаю?
— Я думала, ты меня бросишь, а я тебя так люблю… — сквозь всхлипы лепечет девчонка и заливается слезами.
— А я люблю, когда меня не держат за лоха! — меня разрывает. За ребрами сжимает сердце при виде женских слез. Хочется обнять, успокоить, но в голове холодные трезвые мысли: «Снова обман». — Ты что, ничего не понимаешь? Это не первоапрельская шутка, не игрушка, не кредит в банке… Я бы даже с котенком ТАК не поступил!
— Дэн, я хотела сказать…
— Но сказала не ты! — резко обрываю, швыряя в лицо веское обвинение. Не хочу сейчас слышать ее тупые ненужные оправдания. Я все решил, и точка.
— Я не знала, что все так… — новый поток слез серпом по яйцам.
— Я тоже. — Языком ощупываю в ряде зубов прорешину, рассеченную губу с подсохшей кровью, на скуле ноет едва затянувшаяся ссадина, оттененная фиолетово-зеленым синяком.
Высаживаю девчонку у коттеджа ее родителей в некогда глухой, а теперь обустраивающейся деревне. Вытаскивая вещи из багажника, отвожу взгляд. Просто не могу ее видеть. Мне нужно остыть, все обдумать, принять решение, а ярость, что сейчас вулканом клокочет в голове, — не лучший советчик.
— Я позвоню, — холодно бросаю стандартную фразу и срываюсь с места.
На автомате переключаю передачи, вжимая педаль акселератора в пол. Перед глазами словно маятник часов — тик-так, тик-так — мельтешат дворники, сметая крупные хлопья снега, что валят с небес пухом из разорванной подушки.