— Спасибо, товарищ генерал! Я бы и рад, но у меня сроки по делам горят, а скинуть эти дела с уже съеденными сроками на коллег, было бы большим свинством с моей стороны! Но я вам очень благодарен, спасибо! — от души повторил я, удивляясь проявленной ко мне человечности.
Может, это тоже характерная деталь этой эпохи и забота о человеке здесь не пустой звук?
— Ну как знаешь! — не стал настаивать Севостьянов, — Да, ведь ты мне так и не ответил, лейтенант, насчет Эльвиры! Она скоро родит и родит, насколько мне известно, от тебя. А ты тут за какого-то тестя хлопочешь. Ты же хлопочешь? Поясни мне, пожалуйста, как это понимать?
Я задумался, не торопясь с ответом. Меня уже начало напрягать педалирование дедом этой темы. Какое ему дело до моих отношений с Эльвирой? Сам, что ли свои стариковские слюни на неё пускает? Седина в бороду, а бес в ребро?
— Да ты не хмурься и зубами на меня не скрепи! — глухо пробурчал дед.
По всей вероятности, этот старый лис всё, что за несколько секунд промелькнуло у меня в уме, безошибочно срисовал с моих глаз. Мне бы такие способности!
— Эльвира для меня не чужая, она мне, как дочь. Сам-то я уже восьмой год один живу. Родная дочка с внучками и мужем погибли. А жена еще раньше померла. Только работой и спасаюсь. Слава богу, наверху меня ценят и в отставку пока не гонят. Сдохну я на пенсии, Серёжа. Знаю точно! В первый же год отнесут и закопают.
У меня камень свалился с души. Еще одной гнилой проблемы в мою жизнь не добавилось. При моих способность их наживать, это уже хорошо. Но глаза Севостьянова по-прежнему источали вопрос и я пустился в осторожные объяснения.
— Не хочет Эльвира за меня замуж! — неохотно начал я пускать деда в свою интимную жизнь, — Звал, но она отказала. Говорит, что слишком большая разница в возрасте. А Наталью, которая дочь Сергея Степановича Копылова, она с рождения знает. И вроде бы не против наших с ней отношений. Эля с её матерью дружит. Уж как-то так получилось, я сам недавно узнал! — я неопределённо пошевелил плечами, показывая, что и сам такому кунштюку не шибко рад.
Я умолк, а дед Григорий, не стесняясь, меня рассматривал. Минуты две или три. И тоже молчал.
— Ты, вот, что, Корнеев! Ты смотри мне, ты Элю не бросай! Понял меня? — наконец прервал он тяжелую паузу, — Она девка хорошая. Извини, Серёжа, но ты еще дурак дураком и по своему малолетству понять не способен, насколько она хорошая! Добрая она! Это только снаружи кажется, что она непробиваемая. А на самом деле всё по-другому! Хрен с ним, с этим Копыловым, если не полная он сволочь, то поспособствую. Но Эльвиру ты не обижай!
Какое-то время мы с Григорием Трофимовичем еще поговорили о Клюйко. Осторожно и в общих чертах. Дед, слава богу, границ не переходил и в душу не лез. Мне пришлось клятвенно пообещать, что отношений с Эльвирой я обрывать по своей инициативе не буду. Да я, собственно, и сам этого делать не собирался.
Потом он начал меня расспрашивать про Матыцына и про шайку пидарасов из драмтеатра. Про их перекрёстные связи и про прочие голубые частности. Я рассказывал, а он с каменным лицом всё это слушал. Как я и предполагал, хищение занавесочной мануфактуры его интересовало гораздо меньше, чем содомия ответственных партработников области. Еще короче были его вопросы про «ликёрку». Насколько я понял, белых пятен для москвичей там было немного. Вопросов, касающихся бывшего замнача городского ОБХСС Никитина и вовсе не последовало. В общем, к моей радости, всё оказалось не так плохо, как мне думалось. Хотя, еще не вечер, и кто его знает, что будет завтра или через неделю⁈
— У меня к вам просьба, товарищ генерал, вы разрешите? — решил я ковать железо не отходя от наковальни, — Минут десять это у вас отнимет. И не исключено, что вам самому это пригодится.
— Говори! — откинулся эльвирин заступник на спинку кресла.