Он не был плохим шефом. Это он знал наверняка. Ко всем своим работникам он относился одинаково, никого не выделял по личной симпатии, никогда не отчитывал в присутствии других, да и вообще предпочитал хвалить, а не ругать. Да, он был требовательным, но оправдывал себя тем, что они не в шашки играть собрались, а занимаются важными делами — ищут особо опасных преступников. Если не в этом деле быть строгим, то когда вообще?
Нет, плохим шефом он не был. В прошлом квартале каждый из его работников получил премию. Курсы повышения квалификации все проходили регулярно. Недавно пара человек высказала мнение, что неплохо было бы организовать какие-нибудь курсы самозащиты — очень много запросов стало приходить от жителей города. И Эллингтон лично подал запрос: желание-то оправданное, да и начинание нужное.
Плохим шефом он не был. А вот невнимательным — очень даже. Он видел в них, в этих людях за стеклом, работников, отличных полицейских. За каждого из них он бы поручился, не задумываясь. Но что он знал о них как о людях? Ровным счётом ничего… Это стоило исправить. И он обязательно займётся этим, как только разберётся со всей этой историей.
Чтобы не терять времени даром, Оливер сам решил выяснить, не проживает ли Джованни Браголин на территории Англии. Запрос в главном регистрационном бюро Лондона был отвечен быстро — перезвонили в течение часа. Однако по всей стране такой вопрос решиться быстро просто не мог.
Ответ пришёл только через две недели. Джованни Браголин в Англии действительно проживал. Точнее, людей с таким именем на территории Великобритании было двое: одному было далеко за семьдесят, второй — едва успел окончить школу. Тот, кого искал Эллингтон, был много младше первого, и ещё больше — старше второго.
Ещё пару дней спустя Лестер доложил Оливеру результаты собственного расследования и того, что удалось разузнать его людям. Эллингтон с нетерпением ждал новостей, и потому, когда Лестер наконец-то появился на пороге его «бункера», сам подскочил со стула и собственноручно прикрыл дверь.
— Узнал что-то интересное?
Лестер многозначительно кивнул, прежде чем раскрыл блокнот и начал зачитывать.
— Найти этого Браголина — всё равно, что найти иголку в стогу сена. Да и итальянские чиновники не особо хотели делиться с нами информацией. Хорошо, что у нас везде есть свои люди, — Лестер довольно хмыкнул. — Последние данные о проживании Браголина в Италии сообщают о том, что жил он в Венеции, это было в конце прошлой декады. Потом по никому неизвестным причинам он спешно переехал в Испанию.
— В Испанию? — Эллингтон искренне удивился: Испания была не той страной, о которой он вообще мог бы подумать в связи с этим делом. — Бен, надеюсь, у тебя есть люди и в Испании…
— Найдутся, — уверенно кивнул Лестер. — Я позабочусь об этом. Вернее — уже. Мы работаем над этим.
Эллингтон довольно улыбнулся: на своих людей он мог положиться даже в самом серьёзном деле. Каждый из них в отдельности был прекрасным полицейским, а совместно они и вовсе были способны сотворить чудо.
«Чудо…» — Оливер прокрутил в голове это слово несколько раз, понимая, что именно это сейчас было нужно: небольшое волшебство, или мистика, или помощь высших сил. Чтобы найти художника. Чтобы оправдать Пола. Чтобы уже поставить точку в этой истории.
— Кроме того, мы изучили старые выпуски итальянской жёлтой прессы. Тех времен, когда Браголин ещё жил в Венеции, перед самым его «побегом».
— И что интересного рассказывает бульварная пресса? — Оливер понимал, что Лестер не стал бы упоминать о слухах, если бы они не были любопытными.
— Говорят, что Браголин рисует исключительно плачущих детей…
— Парочку из них мне уже довелось видеть.
Лестер кивнул, понимая, что речь идёт не столько о самих детях, сколько о картинах, на которых те нарисованы.
— Куда более интересно, что говорят о самих детях. И о том, как он их рисует. Ходят слухи, что рисует он только сирот из приютов и детей цыган, которых привлекает сладостями, заманивает к себе и там заставляет их плакать, рассказывая страшные истории. А самых бесстрашных пугает огнём — поджигает что-то и сажает детей рядом.
— Огнём… — Оливер задумчиво повторил слово, как будто пытаясь понять какой-то тайный код в нём. — А что, если… Что, если кто-то из этих детей вырос и стал пироманом? Поджигает теперь дома, мстит таким образом за своё детство.