Еще не зная, что он придумал, я уже догадался, что эта его идея наверняка не понравится Елизавете.
— Мы немедля посетим все камеры, в которых происходила эта история с треугольниками. Немедля! — Капустин вскочил на ноги.
Я было хотел заверить писателя, что ничего интересного он там не увидит, но в этот момент раздался тихий и какой-то надрывный голос его жены:
— Жорж, я тебя умоляю отказаться от этой затеи. Пожалуйста, Жорж, — она взяла его за руку, словно пытаясь удержать.
Писатель какое-то время обводил нас взглядом, в котором читалось искреннее непонимание возникших возражений против его гениальной задумки. Затем он сел на место и поцеловал руку Елизаветы, которой она все еще продолжала его удерживать.
— Ну, как пожелаете, — без оттенка какой-либо обиды произнес он.
«Не знаю, как насчет любви, но то, что Капустин уважает свою супругу — это точно», — подумал я тогда, а вслух произнес:
— Пора бы нам уже и в город возвращаться — вот и смеркаться стало…
— Да вы что, Яков Михайлович? — Капустин снова оказался на ногах. — Настойчиво умоляю вас продолжать. Да чего там, мы просто требуем хотя бы еще одной истории!
— Я не уверен… — замялся я и взглянул на Елизавету.
— Все в порядке, — ободряюще кивнула она и заставила себя улыбнуться. — Просто выдуманные истории, доктор, это одно, а узнать о невероятных событиях и оказаться в том самом месте, где они на самом деле происходили, это, знаете ли, впечатляет. Лучше даже сказать — потрясает.
Она больше не использовала в речи своих излюбленных словечек, и если поначалу она показалась мне взбалмошной особой, помешанной на оккультизме, то теперь я так не думал. Напротив, я поймал себя на мысли, что стал испытывать симпатию к этой женщине.
— Предлагаю все-таки отправиться обратно в город, — настаивал я. — А последний рассказ вы услышите в дороге.
У супругов Капустиных возражений не было.
Во дворе Жорж с Елизаветой направились к экипажу, а я ненадолго задержался, чтобы окинуть крепость взглядом еще раз. «Когда теперь придется свидеться? — подумалось тогда мне. — И придется ли вообще?»
Я обещал Капустину, что столь кратковременный визит никоим образом не причинит мне беспокойства, но это оказалось не так. Зеленые Камни не отпускали меня. Словно я запамятовал сделать в их стенах что-то важное. Желание вернуться было необычайно сильным и заставило меня не на шутку заволноваться.
Увидев дожидающихся меня писателя и его жену, я поспешно направился к ним. То, что я намеревался им поведать во время пути, всплыло в голове вдруг с такими подробностями, будто случилось не далее как неделю назад. Хотя прошло много лет. Торопясь поделиться грузом тяжелых воспоминаний, я даже чуть было не оступился.
Когда я постучал в полуоткрытое окошко сторожки и позвал извозчика, в нос мне ударил специфический запах, говорящий о том, что сторож Наумыч и его гость времени даром не теряли. Вскоре колоритная парочка появилась в дверях. Они горланили песню, слова которой, впрочем, как и мотив, разобрать не было никакой возможности. Извозчик тем не менее выглядел вполне бодрым и крепко держался на ногах. А вот Наумыч не падал лишь благодаря тому, что опирался на заботливое плечо собутыльника.
Увидев нас, он, видимо, ощутил прилив свежих сил. Оттолкнув извозчика, Наумыч залихватски швырнул фуражку под ноги и бросился в пляс. Но принятая до этого внутрь горячительная доза оказалась для Наумыча непосильной, и после первого же взмаха руками он потерял равновесие и плюхнулся на четвереньки. Даже и не думая подниматься обратно на ноги, он подполз к Елизавете и попытался схватить зубами подол ее платья. Она взвизгнула и отшатнулась от невменяемого старика. Тот тогда решил схватить платье рукой, но, потеряв при этом одну из точек опоры, завалился на бок окончательно.