Я задумался, что же считал по поводу всего этого Харпер, но моментально пожалел об этих мыслях. Почти три недели я не видел Харпера и ничего о нём не слышал. Он получил от меня то, чего хотел (пусть я и сомневался, что ему понравился результат), и теперь пропал — и это было вполне себе ожидаемо. Я покачал головой, чувствуя отвращение к собственному одиночеству. Я и не надеялся, что между мной и Харпером может что-нибудь получиться, между нами не могло быть в принципе ничего, выходящего за рамки работы. Так уж был устроен этот мир.
И почему-то всё это глубоко меня ранило.
Снаружи стояла ночь, жаркая, кишащая насекомыми. Моя квартира словно отражала пустоту ночи, несмотря на горы книг и бумаг, которые, по сути, были лишь очередным подтверждением моего одиночества. В любом случае, ещё вчера у меня закончился офорий — рано или поздно мне пришлось бы выбраться из дома.
Я выволокся наружу и двинулся по улицам. Меня окутала тьма, но её было недостаточно, чтобы я забылся. Так я шёл, пока не наткнулся на знакомые ступени. Я узнал собачью голову, что была намалёвана на стене, и спустился вниз в паб. Да, я надеялся встретить здесь Харпера, хоть и не хотел в этом признаваться даже самому себе.
И, не найдя его, я не смог просто уйти отсюда: это превратило бы полуосознанный порыв в постыдную очевидность, так что я купил бутылку синего джина и сел за один из столиков у дальней стены. На вкус джин напоминал растворитель для краски, но я отпил его прямо из горлышка, чтобы нагнать окружавших меня пьяных людей.
Как только джин приглушил мои чувства, я принялся пить рюмку за рюмкой. Мне вспомнилась мать, которая пила точно так же после того, как казнили отца. В то время я её не понимал.
Теперь же я думал, что глупо было вообще переставать пить.
— Бэлимей?
Я прикончил бутылку на треть, когда услышал голос Харпера. Я так стремительно повернулся, что чуть не упустил его из вида.
Он выглядел таким же усталым, как и всегда, только на этот раз на нём не было формы: вместо неё он был облачён в рабочую рубашку без воротника и тёмно-серые штаны. Он был чуть худощавее, чем я помнил, и гораздо бледнее. Но сильнее всего меня озадачило отсутствие на нём перчаток.
— Я бы угостил тебя выпивкой, но ты, кажется, и так неплохо справляешься, — сказал Харпер, пока я молчаливо разглядывал его руки.
Ничего не ответив, я слегка откинулся назад и изучающе на него посмотрел. Интересно, что он тут забыл, да ещё и одетый так странно?
— Ты не против, если я присоединюсь? — спросил он.
— Делай, как посчитаешь нужным, — отозвался я.
— Сделаю.
Он занял кресло напротив, без спроса налил себе джина и сказал:
— Не думал, что ты так быстро встанешь на ноги.
— Вероятно, убить меня несколько сложнее, чем ты думаешь.
Харпер нахмурился и снова наполнил рюмку.
— Я не думал, что Скотт-Бэк на тебя нападёт. — Он повертел опустевшую рюмку в пальцах. — Мне жаль, что тебе пришлось всё это вынести, Бэлимей.
— Ну, мне за это заплатили.
Харпер произносил моё имя тихо, с горечью; из-за этой интонации мою кожу начинало покалывать, и я ненавидел это ощущение. Меня вывело из себя и то, что Харпер сказал всего пару слов, а я уже был готов простить его.
— Как себя чувствует мистер Тэлботт? — спросил я просто чтобы сменить тему.
— Его всё это здорово потрясло.
— Ты не рассказал ему правду?
— Это не мои секреты, и не мне их рассказывать, — ответил Харпер. — Ты понимаешь, о чём я?